Портрет Дориана Грея

Мы срывали спелые гранаты с деревьев, и разламывали их, и пили их сладкий сок. Потом мы легли на ковры и дождались рассвета. И на рассвете мы встали и постучались в городские ворота. Из кованой красной меди были эти городские ворота, и на них были морские драконы, а также драконы крылатые. Стража, наблюдавшая с бойниц, спросила, чего нам надо. Толмач каравана ответил, что мы с острова Сирии пришли сюда с богатыми товарами. Они взяли у нас заложников, сказали, что в полдень откроют ворота, и велели ждать до полудня.

В полдень они открыли ворота, и люди толпами выбегали из домов, чтобы поглядеть на пришельцев, и глашатай помчался по улицам города, крича в раковину о нашем прибытии. Мы остановились на базаре, и, едва только негры развязали тюки узорчатых тканей и раскрыли резные ларцы из смоковницы, купцы выставили напоказ свои диковинные товары: навощенные льняные ткани из Египта, крашеное полотно из земли Эфиопов, пурпурные губки из Тира, синие сидонские занавеси, прохладные янтарные чаши, тонкие стеклянные сосуды и еще сосуды из обожженной глины очень причудливой формы. С кровли какого-то дома женщины смотрели на нас. У одной на лице была маска из позолоченной кожи.

В первый день пришли к нам жрецы и выменивали наши товары. Во второй день пришли знатные граждане. В третий день пришли ремесленники и рабы. Таков их обычай со всеми купцами, пока те пребывают в их городе.

И в течение одной луны мы оставались там, и, когда луна пошла на убыль, торговля наскучила мне, и я стала скитаться по улицам города и приблизилась к тому саду, который был садом их бога. Жрецы, одетые в желтое, безмолвно двигались меж зеленью дерев, и на черных мраморных плитах стоял красный, как роза, дворец, в котором и жил этот бог. Двери храма были покрыты глазурью, и их украшали блестящие золотые барельефы, изображавшие быков и павлинов. Изразцовая крыша была сделана из фарфора цвета морской воды, и по ее краям висели целые гирлянды колокольчиков. Белые голуби, пролетая, задевали колокольчики крыльями, и колокольчики от трепета крыльев звенели.

Перед храмом был бассейн, полный прозрачной воды, выложенный испещренным прожилками ониксом. Я легла у бассейна и бледными пальцами трогала широкие листья. Один из жрецов подошел ко мне и стал у меня за спиной. На ногах у него были сандалии: одна – из мягкой змеиной кожи, другая – из птичьих перьев. На голове у него была черная войлочная митра, украшенная серебряными полумесяцами. Семь узоров желтого цвета были вытканы на его одеянии, а курчавые волосы были выкрашены сурьмой.

Помолчав, он спросил, что мне угодно. Я ответила, что мне угодно видеть бога.

– Бог на охоте, – ответил жрец, как-то странно глядя на меня узкими раскосыми глазами.

– Скажи мне, в каком он лесу, и я буду охотиться с ним.

Он расправил мягкую бахрому своей туники длинными и острыми ногтями.

– Бог спит!

– Скажи, на каком он ложе, и я буду охранять его сон.

– Бог за столом, он пирует.

– Если вино его сладко, я буду пить вместе с ним, а если оно горько, я также буду пить вместе с ним.

Он в изумлении склонил голову, и, взяв за руку, помог мне подняться, и ввел меня в храм. И в первом покое я увидела идола, сидящего на яшмовом троне, окаймленном крупными жемчугами Востока. Идол был из черного дерева, и рост его был в рост человека. На челе у него был рубин, и густое масло струилось с его волос на бедра. Его ноги были красны от крови только что убитого козленка, а чресла его были опоясаны медным поясом с семью бериллами. И я сказала жрецу:

– Это бог?

И он ответил:

– Это бог.

– Покажи мне бога! – крикнула я. – Или ты будешь убит!

Я коснулась его руки, и рука у него отсохла.

Взмолился жрец, говоря:

– Пусть повелитель исцелит раба своего, и я покажу ему бога.

Тогда я дохнула на руку жреца, и снова она стала живой. Он задрожал и ввел меня в соседний покой, и я увидела идола, стоявшего на нефритовом лотосе, который был украшен изумрудами. Он был выточен из слоновой кости, и рост его был как два человеческих роста. На челе у него был хризолит, а грудь его была умащена корицей и миррой. В одной руке у него был извилистый нефритовый жезл, а в другой – хрустальная держава. Его обувью были котурны из меди, а тучную шею обвивало селенитовое ожерелье.

И я сказала жрецу:

– Это бог?

Он ответил:

– Это бог.

– Покажи мне бога! – крикнула я. – Или ты будешь убит!

Я тронула рукой его веки, и глаза его тотчас ослепли. Взмолился жрец:

– Пусть исцелит повелитель раба своего, я покажу ему бога.

Тогда я дохнула на его ослепшие очи, и они опять стали зрячими. Весь дрожа, он ввел меня в третий покой. Там не было идола, не было никаких кумиров, а было только круглое металлическое зеркало, стоящее на каменном жертвеннике.

И я сказала жрецу:

– Где же бог?

И он ответил: