Портрет Дориана Грея

Именно этого я и ожидала. В вашем профиле есть данные. С таким профилем можно иметь успех в обществе. Два наиболее уязвимых пункта нашего времени – это отсутствие принципов и отсутствие профиля. Подбородок чуть повыше, дорогая моя. Стиль в значительной степени зависит от того, как держать подбородок. Теперь его держат очень высоко. Алджернон!

АЛДЖЕРНОН. Да, тетя Августа?

ЛЕДИ БРЭКНЕЛЛ. С таким профилем мисс Кардью может рассчитывать на успех в обществе.

АЛДЖЕРНОН. Сесили – самая милая, дорогая, прелестная девушка во всем свете. И какое мне дело до ее успехов в обществе.

ЛЕДИ БРЭКНЕЛЛ. Никогда не говори неуважительно об обществе, Алджернон. Так поступают только те, кому закрыт доступ в высший свет. (Обращается к Сесили.) Дитя мое, вы, конечно, знаете, что у Алджернона нет ничего, кроме долгов. Но я не сторонница браков по расчету. Когда я выходила за лорда Брэкнелла, у меня не было никакого приданого. Однако я и мысли не допускала, что это может послужить препятствием. Поэтому я думаю, что могу благословить ваш брак.

АЛДЖЕРНОН. Благодарю вас, тетя Августа!

ЛЕДИ БРЭКНЕЛЛ. Сесили, поцелуйте меня, дорогая.

СЕСИЛИ (целует). Благодарю вас, леди Брэкнелл.

ЛЕДИ БРЭКНЕЛЛ. Можете впредь называть меня тетя Августа.

СЕСИЛИ. Благодарю вас, тетя Августа.

ЛЕДИ БРЭКНЕЛЛ. Свадьбу, я думаю, не стоит откладывать.

АЛДЖЕРНОН. Благодарю вас, тетя Августа.

СЕСИЛИ. Благодарю вас, тетя Августа.

ЛЕДИ БРЭКНЕЛЛ. По правде говоря, я не одобряю длительных помолвок. Это дает возможность узнать характер другой стороны, что, совершенно излишне.

ДЖЕК. Прошу прощения, что прерываю вас, леди Брэкнелл, но ни о какой помолвке в данном случае не может быть и речи. Я опекун мисс Кардью, и до совершеннолетия она не может выйти замуж без моего согласия. А дать такое согласие я решительно отказываюсь.

ЛЕДИ БРЭКНЕЛЛ. По какой причине, смею вас спросить? Алджернон вполне подходящий, более того – завидный жених. У него нет ни гроша, а с виду он кажется миллионером. Чего же лучше?

ДЖЕК. Мне очень жаль, но приходится говорить в открытую, леди Брэкнелл. Дело в том, что я решительно не одобряю моральный облик вашего племянника. Я подозреваю, что он двуличен.

Алджернон и Сесили смотрят на него изумленно и негодующе.

ЛЕДИ БРЭКНЕЛЛ. Двуличен? Мой племянник Алджернон? Немыслимо! Он учился в Оксфорде!

ДЖЕК. Боюсь, что в этом не может быть никакого сомнения. Сегодня, во время моей недолгой отлучки в Лондон по весьма важному для меня личному делу, он проник в мой дом, прикинувшись моим братом. Прикрываясь вымышленным именем, он выпил, как мне только что стало известно от дворецкого, целую бутылку моего «Перье-Жуе-Брю» тысяча восемьсот восемьдесят девятого года, вино, которое я хранил специально для собственного пользования. Продолжая свою недостойную игру, он в один день покорил сердце моей единственной воспитанницы. Оставшись пить чай, он уничтожил все лепешки до единой. И поведение его тем более непростительно, что все время прекрасно он знал, что у меня нет брата, что у меня никогда не было брата и что я не имею ни малейшего желания обзаводиться каким бы то ни было братом. Я совершенно определенно сказал ему об этом еще вчера.

ЛЕДИ БРЭКНЕЛЛ. Гм! Мистер Вординг, всесторонне обсудив этот вопрос, я решила оставить без всякого внимания обиды, нанесенные вам моим племянником.

ДЖЕК. Весьма великодушно с вашей стороны, леди Брэкнелл. Но мое решение неизменно. Я отказываюсь дать согласие.

ЛЕДИ БРЭКНЕЛЛ (обращаясь к Сесили). Подойдите ко мне, милое дитя.

Сесили подходит.

Сколько вам лет, дорогая?

СЕСИЛИ. По правде говоря, мне только восемнадцать, но на вечерах я всегда говорю, что уже двадцать.

ЛЕДИ БРЭКНЕЛЛ. Вы совершенно правы, внося эту маленькую поправку. Женщина никогда не должна быть слишком точной в определении своего возраста. Это отдает педантством… (Раздумчиво.) Восемнадцать, но двадцать на вечерах. Ну что ж, не так уж долго ждать совершеннолетия и полной свободы от опеки. Не думаю, чтобы согласие вашего опекуна имело бы такое значение.

ДЖЕК. Простите, я снова прерву вас, леди Брэкнелл. Но я считаю своим долгом сообщить вам, что по завещанию деда мисс Кардью срок опеки над нею установлен до тридцатипятилетнего возраста.

ЛЕДИ БРЭКНЕЛЛ. Ну, это не кажется мне серьезным препятствием. Тридцать пять – это возраст расцвета. Лондонское общество полно женщин самого знатного происхождения, которые по собственному желанию много лет кряду остаются тридцатипятилетними. Леди Дамблтон, например. Насколько мне известно, ей все еще тридцать пять с тех самых пор, как ей исполнилось сорок, а это было уже много лет назад. Я не вижу причин, почему бы нашей дорогой Сесили не быть еще более привлекательной в указанном вами возрасте. К тому времени ее состояние значительно увеличится.

СЕСИЛИ. Алджи, вы сможете дождаться, пока мне исполнится тридцать пять?

АЛДЖЕРНОН. Ну конечно, смогу, Сесили. Вы знаете, что смогу.