Портрет Ласточки

— Что ж, да будет так, — провозгласило морозное сопрано. Старшина юстициаров — та самая женщина в причудливом головном уборе и военной мантии, — которая разбудила Ови посреди ночи, встала, и следом за ней поднялись её сослуживцы по боевому посоху. — Мы уважаем вас, господин архимаг. Уважаем ваш труд. Академия жива и процветает благодаря вам. Поэтому корпус юстициаров в лице офицеров Северного Дозора, в ареал обеспечения безопасности которого входит защита академии Белого Пергамента, готов пойти на уступки и отпустить подозреваемую. Пока ведётся следствие, никто не покинет этих стен. Однако с вашей стороны, — дама-офицер повернулась к девушке, сотрясая воздух декоративными рогами с мехом, — мы требуем докладывать о результатах следствия. В случае нахождения вами важных улик вы обязаны предоставить доступ к ресурсам и помещениям академии нашим следопытам. Если мы выявляем факт самостоятельного участия подозреваемой в расследовании, это будет равносильно сокрытию следов.

— В таком случае, вмешательство верховного юстициара префектуры не потребуется, — заявил Паристо. — Благодарю вас за понимание, госпожа Лёдериц.

Троица офицеров кивнула и отправилась к выходу, провожаемая взглядами молодой чародейки и полурослика. Однако, пропустив вперёд спутников, Лёдериц остановилась в дверях и сказала:

— И да, господин архимаг, с этого момента юстициары будут охранять спальные корпуса как учеников, так и преподавателей. Мы будем фиксировать любое подозрительное поведение, будь то ночные бдения в библиотеках или баловство молодых в тёмных закоулках спального корпуса.

Дверь со скрипом захлопнулась. Паристо, почёсывая лоб, указательным пальцем подозвал Овроллию. Она подошла к наставнику, который умоляющим взором требовал у архимага прощения для своей подопечной, но тот, прикрыв глаза и спрятав лицо за тонкими морщинистыми пальцами, погрузился в глубокие раздумья. Его заместители — могучая телом магистресса Альцира и низкорослый магистр Хольбериц — вполголоса обсуждали своё, не смотря на сидящего между ними ректора.

— Профессор, почему вы плакали? — осторожно спросила Ови, усевшись рядом и взяв Кенциля за руку.

— Ты нарушаешь правила, дитя, — непривычно меланхолично ответил он, вновь утираясь рукавом. — Твой авторитет начинает трещать по швам.

Девушка вспомнила о том, как выглядит злополучная картина в подземелье. В горле застыл ком, она не нашла в себе силы сказать что-либо.

— Никогда ещё мы так не унижались перед властями города, — прервал разговор с великаншей Хольбериц. — Овроллия, ведомо ли тебе, что теперь твоё расследование окончено? А значит, через неделю-полторы сюда прибудет верховный юстициар, и никто не защитит тебя от его изощрений. Поверь, этот старик явно носит в себе вашу, южную кровь. И пытки, чужая боль и крики доставляют ему неимоверное удовольствие.

— Таков ваш порядок?.. — обратилась она к академикам. — В моём королевстве пытки запрещены давным-давно, и…

— Сколько раз у вас сменялись правящие династии? — прервал коротышка гласом суровым, патетическим, словно он начал читать лекцию. — Сколько гражданских войн видело королевство Вайндуол на протяжении последних столетий?..

— Ты ещё сегодня утром призналась, что одна из нас, — прервала порывы Хольберица магистресса Альцира. — А теперь вспоминаешь о своей прошлой жизни. Овроллия, вы, ученики последнего курса, уже взрослые люди. За свои слова и поступки нужно отвечать. Я, как и сидящие здесь люди и, — она кивнула в сторону молчащего полурослика, — не совсем люди, уверена в твоей невиновности. Но своими действиями ты пока только пытаешься доказать обратное.

— О чём речь, госпожа? — послышалось с заднего ряда.

— Не нужно привлекать внимание посторонних, даже друзей, — ответила великанша, скрестив пальцы в замок и положив на них подбородок.

— Илес лучше всех знает академию! — осмелилась повысить голос девушка. — Без его помощи мне никак не узнать… не найти следов злодея!

— Не кричи, — прошептал Кенциль. Ови почувствовала холод его рук, схвативших её запястье.

В зале собраний повисло неловкое молчание. Заместители архимага тоскливо рассматривали Овроллию, пока сам ректор продолжал думать о своём, прикрывшись ладонями. Внезапно он выпрямился, положил руки на стол, в глазах его вспыхнул магически голубой огонь. Он зачитал своим стеклянным голосом прямо, без эмоций, словно был судьёй:

— Ты должна понимать, Ласточка, что наша академия построена на принципах, берущих своё начало от базовых основ, таких как законность, следование мудрости и гласу разума, а также подчинение строгой иерархии. Нам тяжело судить о королевстве, в котором ты родилась, но уверен, что и оно основано на сводах правил. Тебе наказано: вести себя тихо, не привлекать чужого внимания. Ты же беспокоишь окружающих, впутываешь в расследование друзей, привлекаешь внимание шумом и безответственными действиями.

— Прошу прощения, господин архимаг, — не поняла девушка, — но каким образом я потревожила окружающих?..

— Вас видел канцлер, — пояснил Паристо. — Он доложил мне аккурат после того, как вы исчезли со двора.