Портрет леди

Озмонд меж тем продолжал смотреть на него. Розье еще никогда не приходилось чувствовать на себе его столь долгий оценивающий взгляд. «Мадам Мерль все ему рассказала, и он не в восторге», – сказал себе Эдвард. Молодой человек надеялся, что мадам Мерль тоже была здесь, но пока видно ее не было. Либо она была в другой комнате, либо должна была подъехать позже. Розье, в свою очередь, тоже не слишком нравился Озмонд – Эдвард считал его слишком высокомерным. Но молодой человек не принадлежал к числу чрезмерно обидчивых людей; и, кроме всего прочего, там, где речь шла об учтивости, он предпочитал сам быть на высоте. Розье огляделся и произнес, любезно улыбаясь:

– Я видел сегодня превосходную капо-ди-монте[69].

Сначала Озмонд ничего не ответил, продолжая греть подошву.

– Мне совершенно наплевать на капо-ди-монте, – пробормотал он спустя несколько мгновений.

– Вас это больше не интересует?

– Старые горшки и плошки? Не так, как раньше.

Розье на мгновение забыл всю сложность своего положения.

– А не намерены ли вы расстаться с парочкой экспонатов своей коллекции?

– Нет, я ни с чем вообще не собираюсь расставаться, – ответил Озмонд, все так же пристально глядя своему гостю прямо в глаза.

– А, так вы хотите сохранить всю свою коллекцию, больше ничем не пополняя ее! – весело заметил Эдвард.

– Вот именно. Она совершенна, и любая новая вещь в ней будет лишней.

Бедный Розье понял, что покраснел, и отчаянно пытался восстановить уверенность в себе.

– Да? А у меня не так, – только и смог пробормотать молодой человек; он понимал, что его уже не слушают, и произнес свои слова полуотвернувшись. Он направился в другую комнату и на пороге встретился с миссис Озмонд. Она была невыразимо прекрасна и благородна в своем черном бархатном платье. Мы знаем, что думал о ней мистер Розье, и слышали слова, которыми он выразил свое восхищение ею перед мадам Мерль. Как и умение оценить ее молоденькую падчерицу, это восхищение было порождено его художественным вкусом, влечением ко всему неподдельному, к тому, что вряд ли можно было определить конкретно, – тому «сиянию сильного духа», которым, несомненно, обладала миссис Озмонд. С годами внешность Изабеллы только расцвела – цветок ее юности не увял, а только спокойно покачивался на своем стебле. Она частично утратила свой нетерпеливый пыл, который втайне слегка коробил ее мужа; теперь ее вид говорил о том, что она способна ждать. Сейчас, явившись в обрамлении золоченой рамы дверей, она показалась Розьеру воплощением изысканности.

– Это вновь я, – произнес он. – Впрочем, кому ж быть таким пунктуальным, как не мне?

– Да, я знакома с вами дольше, чем со всеми остальными. Но не будем предаваться чувствительным воспоминаниям. Я хочу представить вас одной молодой леди.

– О, разумеется, – с подчеркнутой любезностью отозвался Розье, хотя пришел он с совершенно иной целью.

– Вот та, что сидит в розовом платье у камина. Она в полном одиночестве.

Эдвард мгновение колебался.

– Разве мистер Озмонд не может развлечь ее? Он в двух шагах от нее.

Теперь замялась миссис Озмонд.

– Она не из находчивых, а мистер Озмонд не любит скучных собеседников.

– А для меня, значит, она сгодится? Пожалейте!

– Я просто подумала, что у вас живости хватит на двоих. К тому же вы столь любезны.

– А ваш муж?

– Нет, он не слишком любезен… со мной. – И миссис Озмонд слегка улыбнулась.

– Тогда он должен быть вдвойне любезен с другими дамами, – засмеялся Розье.

– Я тоже ему это говорю, – ответила миссис Озмонд, все еще улыбаясь.

– Но мне хочется чаю… – тоскливо протянул Розье, рассеянно поглядывая поверх плеча собеседницы в направлении соседней комнаты.

– Вот и хорошо. Отнесите чашечку и моей протеже.

– Согласен; но потом я предоставлю леди ее собственной судьбе. Дело в том, что я мечтаю поговорить с мисс Озмонд.

– О, – проговорила Изабелла, отворачиваясь, – тут я ничем не могу вам помочь!