Портрет леди

– Да, это так благородно с ее стороны, – согласилась Изабелла, – и из-за нее мне очень стыдно. С вами должна была поехать я.

– Вашему мужу это не понравилось бы.

– Да, не понравилось бы. Но все равно мне следовало бы это сделать.

– Ваше воображение столь смело! Вы только представьте: я – причина разногласий между леди и ее мужем!

– Вот почему я и не еду с вами, – просто, хотя и не очень понятно ответила Изабелла.

Однако Ральф все прекрасно понял.

– Конечно, – отозвался он, – вероятно, все дело в ваших неисчислимых обязательствах, о которых вы мне говорили.

– Дело не в этом. Я боюсь, – произнесла Изабелла и после короткого молчания повторила скорее для себя, чем для кузена: – Я боюсь.

Ральф не мог решить, что означал ее тон. Он был тверд и, казалось, лишен малейших эмоций… Хотела ли она вслух покаяться в том, в чем ее никто и не обвинял? Или просто пыталась разобраться сама в себе? Как бы то ни было, Ральф не смог упустить благоприятного случая.

– Боитесь мужа? – произнес он игривым тоном.

– Себя! – ответила Изабелла, поднимаясь. Она постояла несколько секунд и добавила: – Бояться мужа – мой долг, женщине это должно.

– О, да, – рассмеялся Ральф. – А в качестве компенсации всегда существуют мужчины, страшно боящиеся женщин!

Изабелла не откликнулась на это шутливое замечание и неожиданно резко сменила тему разговора:

– С Генриеттой во главе вашей милой компании мистеру Гудвуду просто нечего будет делать!

– О, милая моя Изабелла, – ответил Ральф, – он уже привык к этому. Здесь, в Риме, мистеру Гудвуду тоже нечего делать!

Изабелла вспыхнула, затем торопливо заявила, что ей пора идти. Они постояли несколько мгновений, держась за руки.

– Вы были моим лучшим другом, – сказала Изабелла.

– Только ради вас я хотел… хотел жить. Но я вам не нужен.

И вдруг Изабелла окончательно поняла, что вряд ли когда-нибудь еще увидит кузена. Она не могла смириться с этим, не могла расстаться с ним вот так.

– Если вы пришлете за мной, я приеду, – произнесла она наконец.

– Ваш муж не согласится на это.

– Я как-нибудь улажу это.

– Я приберегу это напоследок – в качестве последнего желания, – сказал Ральф.

В ответ Изабелла просто поцеловала его.

Это было в четверг, и вечером Каспар Гудвуд одним из первых приехал в палаццо Рокканера. Он провел некоторое время в беседе с Джилбертом Озмондом, который почти всегда присутствовал на приемах супруги. Они сидели рядом. Разговорчивый, общительный, благожелательный и невероятно веселый Озмонд без умолку болтал, скрестив ноги и откинувшись на спинку дивана, в то время как мистер Гудвуд чувствовал себя встревоженным, постоянно менял позу и теребил в руках шляпу. Диван под ним постоянно поскрипывал. На лице Озмонда плясала острая, вызывающая улыбка. Он напоминал человека, который получил какую-то волнующую весть, и поэтому нервы его вибрируют, как струны. Он сказал Гудвуду, как ему жаль с ним прощаться и что ему будет особенно скучно без него. Ведь в Риме интеллигентные люди – редкость. Мистеру Гудвуду следует вернуться сюда. Для давно живущего в Италии человека, такого, как сам Озмонд, общение с просвещенным иностранцем как дуновение свежего ветра.