Портрет леди

Впрочем, даже если молодой человек все еще и питал к сей даме какие-то чувства, сейчас ему было явно не до нее. Знаменитый лекарь, переночевав в Гарденкорте и еще раз переговорив с лечащим врачом старика, вернулся в Лондон, согласившись по настоятельной просьбе Ральфа повторить свой визит на следующий день. Он вернулся, и на этот раз нашел состояние больного не таким обнадеживающим. За прошедшие сутки ему стало хуже. Он совсем ослаб, и Ральфу, который не отходил от постели больного, уже не раз казалось, что вот-вот наступит конец. Лечащий врач, человек здравомыслящий, которому в глубине души Ральф доверял даже больше, чем его именитому коллеге, также находился при мистере Тачетте неотлучно. Сэр Мэтью еще несколько раз приезжал в Гарденкорт. Мистер Тачетт подолгу оставался в полузабытье – он много спал и почти ничего не говорил. Изабелле очень хотелось быть чем-то полезной дяде, и несколько раз, пока остальные, кто ухаживал за больным (и миссис Тачетт занимала среди них отнюдь не последнее место), отдыхали, ей позволили посидеть с ним. Тачетт, по-видимому, не узнавал ее, а она постоянно твердила себе: «Только бы он не умер, пока я здесь одна», и эта мысль так пугала ее, что прогоняла ее сон. Однажды он открыл глаза и вполне осмысленно посмотрел на нее, но не успела Изабелла подойти к нему, как он снова впал в беспамятство. Однако на следующий день сознание вернулось к нему на более длительное время; на этот раз у постели его сидел Ральф. Старик, к огромной радости сына, заговорил, и тот стал уверять его, что ему скоро позволят сесть.

– Нет, мой мальчик, – сказал мистер Тачетт, – если только ты не собираешься похоронить меня в таком положении, как делали некоторые древние… да, кажется, древние люди.

– О, папа, не говори так, – пробормотал Ральф. – Ты же не можешь отрицать, что тебе стало лучше.

– Если бы ты не произнес эти слова, не было бы нужды тратить силы, чтобы отрицать это. Зачем нам под конец кривить душой друг с другом? Мы ведь никогда не делали этого раньше. Должен же я когда-то умереть – и лучше умереть больным, чем полным сил. Я очень болен – больше, чем когда-либо. Не будешь же ты уверять меня, что мне может быть еще хуже, чем сейчас? Это было бы слишком. Не будешь? Отлично.

Высказав это, больной затих, но некоторое время спустя, когда около него снова оказался Ральф, он снова заговорил. Сиделка отлучилась поужинать, и Ральф оказался с ним наедине, сменив миссис Тачетт, дежурившую около мужа после обеда. Комнату освещал только мерцающий в камине огонь, в последние дни его поддерживали непрерывно, и длинная тень, которую отбрасывала фигура Ральфа, плясала по стене и потолку, все время принимая разные причудливые очертания.

– Кто здесь? Ты, сынок? – спросил старик.

– Да, я, папа.

– Больше никого?

– Никого.

Помолчав немного, мистер Тачетт произнес:

– Я хочу немного поговорить с тобой.

– Это не утомит тебя? – озабоченно спросил Ральф.

– Это не важно. У меня впереди долгий отдых. Я хочу поговорить о тебе.

Ральф еще ближе придвинулся к кровати, наклонился к отцу и накрыл его руку своей.

– Тебе лучше выбрать тему попривлекательнее.

– Она достаточно привлекательна для меня. Я всегда гордился твоим умом. Мне бы так хотелось узнать, что ты сделал что-нибудь в жизни.

– Если ты покинешь нас, мне нечего будет делать, разве что тосковать о тебе, – отозвался Ральф.

– Именно это меня и беспокоит. Именно об этом я и хотел поговорить. Тебе нужно найти какой-то новый интерес в жизни.

– Мне не нужен никакой новый интерес, папа. Я и со старыми-то не знаю, что делать.

Старик лежал в полутьме, не сводя с сына глаз. Лицо его было лицом умирающего, но глаза были глазами Дэниела Тачетта. Казалось, он весь погрузился в мысли о будущем сына.

– У тебя, конечно, есть мать, – произнес мистер Тачетт. – Ты будешь заботиться о ней.

– Мама сама о себе позаботится, – сказал молодой человек.

– Да, но когда она состарится, ей, возможно, понадобится помощь.

– Я этого не увижу. Она меня переживет.

– Может быть, но это еще не причина… – Мистер Тачетт позволил своей фразе потонуть в беспомощном вздохе и снова замолчал.

– Не тревожься о нас, – сказал Ральф. – Право же, мы с мамой отлично ладим.

– Ладите, потому что живете врозь. А это неестественно.

– Если ты покинешь нас, возможно, мы будем видеться чаще.

– Да, – произнес старик, унесясь мыслями куда-то далеко, – не думаю, чтобы моя смерть как-то изменила ее жизнь.

– Наверное, больше, чем ты думаешь.

– У нее будет больше денег, – сказал мистер Тачетт, – я оставляю ей приличное наследство, как если бы она была мне хорошей женой.

– По ее понятиям, она и была хорошей женой – никогда не доставляла тебе никаких забот.

– Иногда заботиться приятно, – пробормотал мистер Тачетт. – Например, те, что были связаны с тобой… Но, знаешь, твоя мать стала менее отчужденной, что ли, с тех пор, как я слег. Надеюсь, она знает, что я заметил это.

– Я расскажу ей. Рад, что ты обратил на это внимание.