Портрет неизвестной

— Тот, где она купила тот самый портрет? — она невольно покосилась на свою сумку.

— Ну да, тот самый…

— Все интереснее и интереснее! Теперь-то ты не сомневаешься, что все это было подстроено?

Они несколько минут наблюдали за входом в магазин, и еще несколько минут, и еще несколько, но бритоголовый все не появлялся. Зато на улице появился микроавтобус, который встал так неудачно, что загородил от Надежды и Михаила серый «фольксваген».

— И долго мы здесь будем торчать? — проворчал Михаил, выразительно взглянув на часы.

— В самом деле, что-то он уж очень долго… пойду-ка я загляну в магазин, посмотрю, что он там делает.

— Ты не думаешь, что это опасно? Может быть, лучше я?

— Вот как раз тебе идти туда опасно, ведь этот бритоголовый знает тебя в лицо, а меня он никогда не видел. И в магазине тебя могут вспомнить, а я им незнакома. В конце концов, разве не могу я поинтересоваться антиквариатом?

Видно было, что Михаил не одобряет ее идею, но спорить он не стал — понял уже, что спорить с Надеждой бесполезно. Если уж она что-то вобьет в свою голову, с ней ничего не поделаешь…

— А ты все же следи за магазином и за его машиной! — предупредила его Надежда, выбираясь из автомобиля.

Она прошла до угла, толкнула дверь магазина и вошла внутрь.

Мелодично звякнул дверной колокольчик. Надежда огляделась.

Это был один из тех маленьких магазинчиков, торгующих сомнительным антиквариатом, которые лет двадцать назад во множестве появились в старых районах города вне «золотого треугольника», в основном на Петроградской стороне и на Васильевском острове.

В таких магазинчиках нет картин в роскошных позолоченных рамах, нет китайских ваз эпохи Мин, нет мейсенского фарфора, нет ампирной мебели из карельской березы и красного дерева. Здесь торгуют случайными, недорогими вещицами прошлого и позапрошлого веков — фарфоровыми собачками и трубочистами, разрозненными чашками, ломаными веерами и музыкальными шкатулками, неработающими граммофонами и прочей бесполезной ерундой.

Надежда сделала вид, что все это ее чрезвычайно интересует, и двинулась вдоль витрин и полок, в то же время краем глаза осматривая магазин.

Едва войдя туда, она поняла, что бритоголового типа здесь нет. По крайней мере, его нет в торговом зале. Вообще, здесь было всего два человека: продавец, сутулый мужчина средних лет в круглых очках, придававших ему уютный и интеллигентный вид, и покупатель, точнее — посетитель, тощий человек лет сорока в надвинутой на глаза кепке, который, как и Надежда, глазел на выставленные в магазине вещицы, вряд ли что-то собираясь покупать.

Продавец явно скучал.

Он понимал, что оба посетителя зашли к нему просто от нечего делать и не представляют коммерческого интереса. На всякий случай посматривая на них, он протирал салфеткой монеты, которые одну за другой доставал из бархатного альбома.

Надежда думала о том, куда мог подеваться бритоголовый тип.

За прилавком виднелась приоткрытая дверь, которая вела в глубину магазина. Наверняка бритоголовый прошел туда. Возможно, он знаком с владельцем магазина или принес ему что-то на продажу. То есть он сейчас находится в служебных помещениях.

Но вот как проверить это, как попасть в приватные комнаты магазина, Надежда не представляла.

Тем временем второй посетитель магазина — тощий сорокалетний мужчина — подошел к стеллажу с фарфоровыми безделушками и потянулся к статуэтке пионерки в красном галстучке, которая стояла на самой верхней полке.

Продавец, который краем глаза следил за ним, переполошился и вскрикнул:

— Осторожнее! Не уроните ее!

Покупатель не внял его предупреждению. Он дотянулся-таки до фарфоровой пионерки, невнятно проговорив:

— Да ничего ей не будет… я на нее хочу посмотреть…

— Подождите, я вам ее сам достану!

Но было уже поздно: покупатель, доставая пионерку, задел стоящую рядом с ней фарфоровую кошку и двух слоников, все статуэтки полетели на пол и разбились с жалобным звоном.

Продавец коршуном кинулся на покупателя. Тот запричитал, пытаясь удержать от падения остальные фарфоровые безделушки. В общем, в магазине начался переполох.

Надежда решила воспользоваться им и под шумок проскользнула за прилавок и юркнула в приоткрытую дверь.

Как она и ожидала, за этой дверью находился короткий полутемный коридор, в котором были еще три двери. Из-за одной двери доносился какой-то монотонный приглушенный голос, за двумя другими царила мертвая тишина.

Для начала Надежда приоткрыла ту дверь, за которой был слышен разговор, и заглянула в щелку.

За этой дверью оказался небольшой кабинет, заставленный такими же безделушками, как и торговый зал. В глубине кабинета за старинным письменным столом красного дерева сидел обрюзгший мужчина средних лет, видимо, владелец магазина. Он прижимал плечом к уху телефонную трубку и разговаривал, одновременно что-то записывая карандашом на листке бумаги.

— Старуха одна живет? — проговорил он в трубку. — Да, это хорошо… племянница приезжает? Это плохо… договориться с ней можно? Это хорошо…

Бритоголового типа здесь не было.

Надежда притворила дверь, при этом петли скрипнули, и хозяин магазина насторожился.