Портрет неизвестной

— Не может быть! — были его первые слова.

— Ты это сегодня уже говорил! Если не веришь мне — пойди и посмотри сам. Его машины там нет.

— Но я же был тут все время… когда он мог уехать?

— Был все время — и не видел ничего необычного?

— Нет, ничего…

— Постой! — Надежда снова метнулась к микроавтобусу и тут же вернулась. — Но мусорный контейнер раньше был зеленый, а теперь — черный! Ты это можешь как-то объяснить?

— Ах, ну да, действительно, пока ты была в магазине, приезжал мусоровоз, заменил контейнер…

— Вот как? Слона-то ты и не приметил! Пока меня не было, приезжал огромный мусоровоз, шумел, гремел, менял контейнеры — а ты на это не обратил внимания!

— Ну, я просто не придал этому значения… — смущенно проговорил Михаил.

— Не переживай, Лёлик! — усмехнулась Надежда, заметив, как ее приятель расстроился. — Ты в этом не одинок, все люди не замечают такие постоянные, привычные события. У Честертона даже рассказ был об этом — преступник приходил на место преступления в форме почтальона, и его никто не замечал!

От расстройства Михаил даже не обратил внимания, что она назвала его Лёликом.

— Значит, вот как все произошло: ты следил за входом в магазин, тут приехал мусоровоз, с шумом и грохотом менял контейнеры, тут-то наш бритоголовый клиент под шумок и укатил — под прикрытием мусоровоза и микроавтобуса…

— Да, наверное, так все и было… — вздохнул Михаил.

Он хотел еще что-то добавить, но в это время где-то неподалеку раздался звук сирены.

— Что это такое? — пролепетал Михаил, испуганно схватив Надежду за руку.

— Судя по звуку, это полиция, — ответила та невозмутимо. — У пожарных и у «скорой» звук совершенно другой.

— И ты так спокойно об этом говоришь? Нужно скорее уезжать!

— Вовсе нет. Разве мы совершили что-то противозаконное?

— Нет, но…

— Так вот, запомни: никогда не нужно убегать при появлении полиции, не нужно показывать свой испуг. Если мы сейчас в спешке уедем — кто-нибудь непременно это заметит, кто-нибудь запомнит номер твоей машины, и ее пробьют по базе. А так — на улице стоит много машин, и твоя ничем из них не выделяется. Останемся на месте и посмотрим, что будет дальше. Скорее всего, полиция проедет мимо. Здесь место тихое, вряд ли они направляются сюда.

— Ну, Надя, ты даешь! — с испуганным уважением проговорил Михаил. — Где это ты набралась такого опыта? Хотя… Танька Короткова говорила…

«Убить мало Таньку!» — Надежда стиснула зубы.

В это время из-за угла одна за другой появились две полицейские машины, подкатили к дверям антикварного магазина и резко затормозили. Из них высыпали несколько мрачных мужчин в штатском, неуловимо похожих на героев долгоиграющего полицейского сериала, и ввалились в магазин.

— А ты говоришь — здесь тихое место! — проворчал Михаил. — Зря я тебя, Надя, послушал! Нужно было уехать… сейчас бы уже далеко отсюда были…

— Ничего не нужно делать! — оборвала его Надежда. — Сиди, где сидел, а я пойду послушаю, о чем говорят в толпе!

Действительно, только что на улице не было ни души — а теперь перед входом в магазин неведомо откуда образовалась уже приличная толпа любопытных.

Надежда подошла к магазину и смешалась с этой толпой, прислушиваясь к разговору.

— Зарезали! — авторитетно говорила полная блондинка средних лет худенькому старичку в очках и шляпе. — Зарезали, точно вам говорю. Кровищи там…

— Не говорите, чего не знаете! — перебила ее другая дама — с волосами, выкрашенными в огненно-рыжий цвет. — Ничего не зарезали! Голову ему проломили старинным подсвечником! Мозги прямо по всему магазину разлетелись!

— И не подсвечником, а канделябром! — вступила в разговор третья женщина — с радикально черной прической. — Бронзовым канделябром восемнадцатого века! Но насчет мозгов — это вы правильно говорите, по всему магазину разлетелись…

— Какая разница — подсвечник или канделябр? — возразила вторая женщина.

— Может, и никакой, — согласилась третья, — а только я слышала, что канделябром…

Надежда подумала, что эти три женщины чем-то напоминают ей трех ведьм, появляющихся в первом действии «Макбета». И еще она подумала, что в этом магазинчике отродясь не было ни подсвечников, ни канделябров, ни других предметов восемнадцатого века. В нем не было ничего старше века двадцатого.

Она хотела спросить, кого же все-таки убили в магазине, но ее опередил тот самый старичок в шляпе и очках.

— А вы не знаете? — обернулась к нему блондинка. — Продавца антикварного убили!

— Да, продавца! — на этот раз согласилась с ней рыжая.

— Продавца, Валентина Самсоныча! — оставила за собой последнее слово брюнетка.

— И откуда же вы все это знаете? — поинтересовался недоверчивый старичок.

— Как — откуда? — удивилась его наивности блондинка. — От Зинаиды, конечно!

— От Зинаиды Тапочкиной! — добавила рыжая.

— Зинаида — она все знает! — завершила сцену брюнетка.

«Ну и ну! — ужаснулась про себя Надежда. — Только что он был жив-здоров, приятный такой дядечка, и вдруг…»

Додумать эту мысль до конца она не успела.

На пороге магазина появился хмурый полицейский, оглядел толпу и проговорил: