Портрет неизвестной

Надежда подумала было, что он боится встречаться с ней взглядом, но оказалось, что ему просто не повернуть шею в нужную сторону. Надеты на нем были старые спортивные брюки и растянутая футболка. Ходил Лёлик осторожно, как будто у него не тело, а стеклянный сосуд, и он боится расплескать то, что внутри.

— Проходи, — проговорил он тихим, страдальческим голосом, — располагайся.

В гостиной было не прибрано, что Надежду не удивило — сразу видно, что хозяин не в себе. Она решила не лезть с вопросами, а напоить человека чаем — авось полегчает.

— Да не надо… — отмахнулся Лёлик и осторожно сел на диван, при этом задел, видно, что-то, потому что поморщился и едва сдержал стон, — я есть не хочу.

Надежда сделала вид, что не слышала и побежала на кухню.

Вот на кухне был полный порядок, ни крошек на столе, ни одной грязной чашки в раковине. А это значит, что Лёлик на кухню не заходил как минимум со вчерашнего дня. А сейчас уже второй час, и зная, что он покушать любил с детства, ясно, что человек и вправду нездоров. Да и так видно.

Лёлик устроился поудобнее на диване в гостиной и затих под пледом, уставившись в экран телевизора.

Надежда присела рядом, чуть-чуть его задев, отчего Лёлик вскрикнул.

— Живот покажи! — приказала Надежда, и, когда он задрал футболку, настал ее черед ахать.

Живота не было. Был один сплошной кровоподтек, переливающийся лиловым, синим и красным.

— Только зеленой не хватает, — усмехнулся Лёлик, пытаясь вытянуть шею.

— Будет, — посулила Надежда, — со временем и зеленый будет, и желтый. Не расскажешь, кто тебя так? Подожди, нужно обезболивающее принять, а перед этим — хоть чаю выпить. Я тебе сюда принесу!

Она правильно угадала — ему очень хотелось, чтобы кто-нибудь крутился рядом. Мужчина, что с него возьмешь…

На кухне нашелся сервировочный столик на колесах, и Надежда прикатила в гостиную чай. Лёлик съел бутерброд с ветчиной, половину печенья и три шоколадные конфеты, найденные Надеждой в буфете. Потом принял от Надежды две таблетки обезболивающего и запил их второй кружкой крепкого чая. После чего откинулся на подушку и глядел уже веселее.

— Ну? — она подвинула стул, села рядом и строго взглянула не него. — Рассказывай!

И он рассказал ей, как вчера после работы подхватил его тот, бритый, который ушел от них через антикварный магазин, как привез его за город в какую-то заброшенную деревню, бил там и собрался пытать, так как хотел знать, где портрет.

— Вон оно что… — протянула Надежда, — а дальше?

Дальше бритый ушел, чтобы принести инструменты для настоящих пыток, а Михаил нашел у себя в рукаве кусок пластмассы от сломанной лопатки.

«Ну надо же, — подумала Надежда, — сообразил же припрятать. А я думала, он полный тюфяк…»

И вот, продолжал Михаил, пока он возился с веревкой, услышал из другой комнаты странные звуки. Как будто там кто-то дрался, а потом и выстрелы раздались. У того, бритого, пистолет был, Михаил видел. И потом там послышался стон, а затем кто-то сказал, что его задели и чтобы другой его не бросал. А тот, другой, сказал, что нет, не бросит, только осмотрится. Тут Михаил затаился за дверью и угостил этого, который пришел, стулом по голове.

— Что, неужели стулом? — оживилась Надежда. — Да быть не может! Ты же драться вообще не умеешь!

— Жить захочешь — научишься…

— Так… — протянула Надежда, — мало нам бритого, так еще тут кто-то вырисовывается. Ты того мужика разглядел?

— Примерно… сам такой худой, невысокий, глаз не видно, потому что в кепочке…

— В кепочке, на глаза надвинутой? — ахнула Надежда. — И подбородок такой острый торчит?

— Точно. А ты его знаешь?

— Это он в магазине продавца убил! Я его там видела! — крикнула Надежда. И добавила упавшим голосом: — И он меня тоже…

Помолчали. Михаил уставился в телевизор и вдруг замахал руками и завозился, разыскивая пульт.

На экране показывали дымящиеся развалины обычного деревенского дома и пожарных, которые собирали свой инвентарь. Михаил нажал кнопку, и голос за кадром заговорил:

— Вчера вечером в деревне Буряки, что возле Сертолова, загорелся деревенский дом. Деревня заброшенная, безлюдная, так что вызов поступил поздно — кто-то из проезжающих неподалеку автомобилистов увидел дым. К приезду пожарных дом полностью выгорел. На пепелище были обнаружены два трупа. Трупы сильно обгорели, так что не представляется возможным сразу определить, умерли ли эти люди от пожара или же имели место насильственные действия…

— Значит, этот, в кепочке, своего подельника все-таки бросил… — заговорил Михаил, — сам ушел, а эти двое остались. Извини, Надя, что из-за меня ты во все это вляпалась… Ведь уже четыре трупа получается. То ли еще будет…

— Да ладно, — вздохнула Надежда, — ты же не знал. Никто не мог знать, чем это обернется.

Условились, что Михаил пока отлежится дома, благо завтра два выходных, а Надежда будет очень осторожна и без мужа никуда выходить не станет. Про то, что под портретом находится старинная карта, и про Олега Николаевича Савушкина Надежда благоразумно Лёлику не сказала, руководствуясь принципом «меньше знаешь — крепче спишь…»