Портрет неизвестной

Главной достопримечательностью храма была огромная статуя Священного Ягуара из чистого золота. Изначально в глазницы Золотого Ягуара были вставлены два крупных алмаза, но один из этих алмазов похищен сотни лет назад, еще во времена завоевания Мексики испанцами. По легенде, похитивший камень испанский офицер попытался вывезти „Око Ягуара“ в Европу, но в пути на его корабль напал голландский пиратский шлюп. Таким образом первый из двух алмазов попал в Голландию, где его дальнейшие пути затерялись.

Второй камень остался на прежнем месте, после чего горный храм стали называть храмом Одноглазого Ягуара.

Сотни лет второй камень был в неприкосновенности, однако, как мы уже сообщили, несколько месяцев назад он был похищен. Похитителей искали и полиция, и местные жители, для которых украденный камень был святыней, но так и не нашли. Дальнейшие события можно восстановить только по слухам и не вполне достоверным сведениям. Есть предположение, что священный камень был выставлен на подпольный аукцион, где его и приобрел Диего Гонсалес Барка, чтобы затем вернуть министерству культурного наследия.

На торжественной церемонии, посвященной передаче камня, миллиардер сказал, что его предки происходили из племени чима и для него этот камень — огромная святыня. Он сказал также, что не остановится на достигнутом и не пожалеет ни времени, ни денег, чтобы установить судьбу второго камня и вернуть его в храм.

Правда, все эксперты сходятся на том, что сделать это невозможно — ведь второй алмаз пропал сотни лет назад, еще в период испанского завоевания Южной Америки, и за это время о нем не было никаких сведений, он ни разу не всплывал на рынке драгоценных камней. Скорее всего, он давно уже распилен на много частей знаменитыми голландскими ювелирами, продан по частям и использован для создания множества ювелирных украшений».

— Долго еще идти? — дон Педро пристально взглянул на проводника, одноглазого индейца из горного племени чима. Имя у него было такое сложное, что никто из испанцев не мог его выговорить, и называли они индейца просто Пако. Тот уже привык к такому имени и охотно отзывался на него.

— Недолго, добрый господин! — ответил Пако, низко кланяясь и угодливо улыбаясь улыбкой, больше похожей на оскал койота. — До заката ты увидишь храм!

— До заката? — дон Педро поморщился. — Что же, нам придется там заночевать?

Они уже третий день шли через горные джунгли от маленького испанского форта — дон Педро, четверо солдат и одноглазый проводник с труднопроизносимым именем.

Каждый испанец, переплывший океан и прибывший в эти забытые Богом места, жил одной мечтой — найти золото ацтеков или других индейских племен и разбогатеть, чтобы вернуться домой, в благодатную Андалусию, суровую Кастилию или скудную Ламанчу несметно богатым человеком.

Каждый испанец в этих краях слышал легенду о таящемся в сердце джунглей заброшенном храме. Этот храм называли храмом Золотого Ягуара, безжалостного, требующего кровавых жертв божества горных племен.

Каждый испанец слышал об этом храме и о таящихся в нем несметных сокровищах — но никто никогда не видел его, все экспедиции, посланные комендантом форта на поиски храма, возвращались ни с чем, и все здравомыслящие люди давно уже сомневались в самом его существовании.

Но месяц назад дон Педро Авила, офицер на службе христианнейшего короля Филиппа Испанского, допрашивал жалкого индейца, обвиненного в краже меры маиса у испанского торговца. И вот этот самый индеец под палками вдруг проговорился, что знает дорогу к горному храму и может отвести туда доброго господина, если тот избавит его от сурового наказания.

Дон Педро поверил индейцу. Под палками индейцы часто говорят правду. Дон Педро ничего не сказал своему непосредственному начальнику, коменданту форта. Он освободил индейца из-под стражи, взял с собой четырех солдат и пятерых индейцев-носильщиков, взял еды на неделю и отправился на поиски несметных сокровищ.

Уже на второй день, точнее, на вторую ночь, все носильщики сбежали, прихватив с собой большую часть провизии. Проснувшись и увидев, что с ними остался только Пако, дон Педро спросил его, почему тот не сбежал со своими соплеменниками.

— Они мне не соплеменники, — ответил проводник и презрительно сплюнул под ноги, — они — жалкие мочика, а я — чима, а чима всегда держат свое слово. Я обещал доброму господину привести его в храм — и я сдержу свое слово.

В тот же день из четырех солдат остались только трое — один умер от укуса черной гадюки. Еды у них почти не осталось — то, что не украли носильщики, уже подходило к концу. Правда, Пако соорудил ловушку из лиан и поймал в нее черную обезьяну, из которой получился отличный суп. Тот же Пако умел находить съедобные коренья и фрукты с отвратительным запахом, но вполне пригодные для еды.

Привал закончился, и маленькая группа снова тронулась в путь.

В ветвях пели сладкими голосами незнакомые птицы, в траве шуршали змеи и ящерицы, в кустах недалеко от тропы пробиралось какое-то животное. Один из солдат подвернул ногу и теперь хромал, опираясь на свой мушкет.