Портрет неизвестной

Скоро они поднялись по каменной лестнице.

После темноты подземелья дневной свет показался им ослепительным. Надежда зажмурила глаза, привыкая к нему, и вдруг услышала совсем рядом насмешливый голос:

— Мои поздравления!

Надежда открыла глаза и повернула голову. Она все еще не привыкла к яркому свету и в первый момент увидела только неясный силуэт с серебристым нимбом вокруг головы. Но скоро зрение полностью восстановилось, и Надежда разглядела худощавого мужчину с удивительно светлыми волосами.

— Господин Вергилис! — проговорила Надежда удивленно. — А вы как здесь оказались? Впрочем, кажется, я догадываюсь. Вы ведь нашли старинную карту под портретом, и эта карта привела вас в Ботанический сад…

— Ну да, а вы сделали за меня остальную работу! А теперь отдайте мне камень — вы ведь нашли его, судя по вашим сияющим лицам?!

— В честь чего? — процедила Надежда. — Михаил — потомок графов Нелидовых, этот камень — его фамильная драгоценность, я ему помогла в поисках, а при чем здесь вы?

— Вот при чем! — раздался сухой щелчок, и в руке Вергилиса появился черный пистолет.

Михаил ахнул.

— Советую вам отдать мне камень. Я ведь могу не убить вас, а очень серьезно ранить. Так серьезно, что вы никогда уже не сможете полностью поправиться…

— Неужели вы станете здесь стрелять? Мы не в лесу, а в центре большого города, поднимется шум, приедет полиция…

— А вы проверьте — стану или не стану! Знаете, как больно, когда прострелена коленная чашечка?

— Что ж, это серьезный аргумент… — Надежда взглянула на Михаила. — Боюсь, придется ему отдать камень…

С этими словами она шагнула к Вергилису.

При этом Надежда как бы случайно зацепилась ногой за натянутую над землей проволоку, железная канистра с грохотом свалилась с бочки, за ней попадали пустые бутылки. Вергилис вздрогнул и обернулся.

А от бытовки к ним уже бежали двое рабочих. Один из них размахивал лопатой, другой держал наперевес лом.

— Куда прешься, шайтан! — закричал первый работяга. — А ну, проваливай прочь!

Второй подкрепил его слова длинной матерной тирадой. Сильный азиатский акцент прибавлял русскому мату какой-то особый, экзотический колорит.

С другой стороны приближался крепенький мужичок начальственного вида. Он пыхтел, как паровоз, и гневно восклицал:

— Написано же здесь, что вход на площадку воспрещен! Нет, они проникают и проникают! И благо бы еще подростки, а тут взрослые люди! Вы вообще о чем думаете? Вам хорошо, вы разобьетесь, и все, а мне за вас отвечать! Нет, мне это надоело! Буду оформлять протокол об административном правонарушении!

— Ну и как теперь? — вполголоса проговорила Надежда. — Вы все еще намерены стрелять?

— Ваша взяла! — прошипел Вергилис. — Какие у вас условия?

— Здесь не самое лучшее место для переговоров. Но так и быть, я с вами готова договориться на приемлемых условиях. Поедем, я знаю одно хорошее место. Только, чур, вы будете за рулем и пистолет отдадите Михаилу…

— Еще чего!

— Иначе — никаких переговоров!

Вергилис скрипнул зубами — и принял условия Надежды. Да еще пришлось и рабочим денег дать, чтобы не шумели.

— К вам человек пришел, — Дуняша появилась в дверях кабинета, исподлобья взглянула на хозяина.

Владимир Леонтьевич недовольно посмотрел на прислугу. Совсем не умеет себя вести, словно только вчера приехала из деревни. Впрочем, так оно и есть. А приличную прислугу сейчас в Петрограде днем с огнем не найти…

— Что за человек? — спросил профессор. — Говори толком! Почему из тебя каждое слово нужно клещами вытягивать?

— Какой-то странный. Вроде из этих… нонешних.

— Матрос, что ли?

— Не, какой матрос! Матросов я знаю! — Дуняшины глаза загорелись. — Этот не из матросов!

— Ладно, проси. Сам разберусь. — Владимир Леонтьевич понял, что от прислуги толку все равно не будет.

Она вышла, и через минуту в кабинет вошел высокий человек в солдатской шинели, до самых глаз замотанный в башлык.

— Что вам, милостивый государь? — сухо проговорил профессор. — У меня имеется охранная грамота от вашего Совета, подписанная самим господином… извиняюсь, товарищем Зиновьевым. В этой грамоте четко сказано, что я не подлежу уплотнениям и экспроприациям как пролетарий умственного труда…

— Владимир Леонтьевич, вы меня не узнали? — гость размотал башлык, открыв лицо.

— Граф?! — профессор вскочил. — Сергей Константинович? Что за маскарад!

— За мной гнались революционные матросы. На меня выписан расстрельный ордер. Я чудом до вас добрался… Всюду патрули — матросы и эти… красногвардейцы.

— Да, удивительные времена, страшные времена… — профессор снял пенсне, нервно протер его платком. — Дело в том, граф, что моей жены сейчас нет в городе. Я отправил ее к тетке в Царское Село, там безопаснее…

— Я знаю, и я шел не к ней, а к вам.