Портреты Пером (СИ)

В коридоре зашумело по новой: переселенцы из подвала занимали самые «чистые» комнаты на втором этаже. К слову, странно, что именно так, но не над этим же думать.

Файрвуд пошарил в сумке и дал Форсу какие-то ещё таблетки, после чего отпустил.

Они остались одни. Арсений не особо боялся: внизу переселенцы подняли такую шумиху, что никакой Трикстер не вылезет. Хлопали двери, кто-то орал, что надо «заложить» пороги железяками.

Джим забрался к нему на кровать и сам сделал инъекцию. В его исполнении укол в вену был почти не ощутим.

А сам себе будто бревном засандаливаю

Вот что значит рука лёгкая.

Арсений дождался, пока он всё уберёт в сумку, и притянул к себе, поближе.

– Счастье моё, у тебя есть мятная жвачка?

Джим красноречиво – даже в слабом свете фонарика – приподнял одну бровь.

– Раз нету, целоваться не будем, – кивнул Перо, устраивая голову на подушке. Пока морфин не подействовал, надо было терпеть. Ещё долгих десять минут.

Сид сомкнулся над ним отчего-то третьим этажом. Перо воспринял это спокойно и мягко рухнул сквозь этажи на первый, к колодцу. Поиск всегда лучше было начинать оттуда.

Можно было и не падать, по совести, но было в этом нечто… Видящий не взялся бы объяснить. Это была такая самоирония на тему «я крут и умею проваливаться сквозь потолок».

Призраков он и впрямь нашёл в кухне. Им там было отчего-то проще находиться. Исами скользнула навстречу из глуби тумана, и он протянул руки. Сейчас он такой же, как она, может, чуть живее, чуть теплее для них, мёртвых.

– Долго мы тебя держать не сможем.

– Знаю. Попробуем быстро.

Дева с места не сдвинулась. Третья девушка, та, что поддерживала его во время испытаний, тоже была здесь. Она смотрела на гостя, чуть склонив голову набок, словно любопытная птица…

– Эрика! – от удивления Арсений выпалил это поверх плеча уже обнятой Исами и вслух, и имя осыпалось сухим пеплом.

Девушка кивнула, садясь на бортик колодца. Молча. Это было на неё похоже.

– Я думал, ты стала одним из беспамятных призраков…

Эрика таращилась на него абсолютно нечитаемым взглядом. Всё, как при жизни. Арсению подумалось, что она уже наверняка освоила процесс «лепки» из тумана мыслеформ.

И… принялась за старое. С новым материалом. Это ж быстрее, чем рисовать.

Он представил себе на мгновение Сид, наполненный результатами творчества художницы-извращенки.

– Её нашла Дева, брат, – руки Исами невесомо скользнули по его плечам, она отступила на шаг. – Теперь Аластриона собирает всех призраков, каких можно пробудить. Но кроме Эрики и Сэма, никто не откликнулся.

– А почему тогда…

– Не трать слова попусту, – напомнила Дева. – Сейчас ты остываешь быстрее.

Зачем она собирает призраков?

Взгляд Пера наткнулся на холодильник. Точнее, на штукатурку поверх. В трещинах её мерцало чёрно-багровым.

Если приглядеться…

Такая же ерунда в щелях между мебелью, в углах кухни, даже у колодца.

Арсению захотелось присвистнуть.

– Не удивляйся, Видящий, – прошелестела Аластриона, кутающаяся в туман, как в плащ. – Когда-то моё проклятие пробило слои бытия, как вонзённый в грудь врага нож пронзает кожу, жир и мясо. Из всех слоёв начинает течь кровь, смешиваясь. Здесь туман Сида течёт в мир Багровой Тьмы, а Тьма вытекает сквозь брешь в ваш мир. Скоро все живые смогут видеть. До сих пор Старший, я и этот Дом держали Тьму, как могли. Больше не можем. Спеши.

Ну да, это я и сам понял.

– Ты приведёшь его сюда? – тихо спросила Исами.

Она стояла у стола, опустив голову.

Арсений кивнул.

– Так будет проще, чем тащить тебя в Ад. Я сам-то туда еле протискиваюсь. Ну всё, пошёл.

Здесь нельзя было закрыть глаза, но можно было представить, что ничего не видишь. Кроме во-он того разлома в полу, наливающегося багрянцем. Следом за ним начинает багроветь туман, а вскоре и вовсе становится тучами раскалённого пепла.

Они с дрожащим, ошалело оглядывающимся призраком Чарльза, которого покинуло Зеркало, собрали несколько предметов. Исами не помогала. Она сидела на бортике фонтана рядом с Эрикой, отвернувшись.

Арсений покидал в траву у подножия колодца несколько рисунков, больше похожих на каляки-маляки, обугленную страницу из дневника, исписанную прыгающим почерком, истрёпанную старую сумку, набитую зарисовками, картонками, альбомами, баночками краски, кистями и огрызками карандашей. Негусто, но с этим надо было работать.

Потому он уселся в похрустывающую инеем траву, разложив перед собой предметы как кусочки нового паззла: сначала требуется равномерно разложить по столу их все, перевернув на лицевую сторону.

Немного потрогав каждый, интуитивно подтянул к себе истрёпанную сумку. Начинать следовало определённо с неё.

Большая светлая аудитория. Арки высоких окон, разливающих стерильный свет холодного весеннего дня. Ряды расставленных вокруг центральной композиции мольбертов. Головы сосредоточенных студентов и шуршащий звук десятков грифелей, скользящих по бумаге.