Портреты Пером (СИ)

Теперь шторы сняты, пол вымыт – работающим над картиной нужны нормальные условия. По крайней мере, так решил Джим (он же обустройством и занимался), сами они мало что замечали вокруг себя.

В этой же комнате Джим принимает пациентов. Не реагирует на почти ненавидящие взгляды, которые кидают некоторые из них на его целые руки. Не отвечает на вопросы. Просто принимает пациентов, благо Алиса передала некоторое количество медикаментов, а Дженни иногда приносит стопки прокипячённых и выглаженных тряпок.

Жизнь вне стен залы проходит мимо. Джим читает, делает записи по больным, по утрам выходит бегать.

Снова начал принимать позабытый нитроглицерин и таблетки для укрепления сердца.

Арсений вымыт. Джим мыл его сам, про себя ругаясь, что о своих руках Перо не позаботился. Тёр мочалкой исполосованную шрамами худую спину, мылил голову. Не удержавшись, касался губами выступающих позвонков. Теперь помывка – каждые два дня, не реже, потому что уже через несколько часов руки, шея, лицо, и иногда грудь Пера в пятнах масляной краски. Чистка зубов каждое утро – тоже вместе. В эти короткие промежутки времени наедине они могли просто стоять, прижавшись друг к другу, несколько минут. Молча.

После снова комната. Арсений берёт уголь. Джим принимает пациентов или читает.

Алиса разблокировала окна. Они распахивались во двор, и каждое утро начинается с того, что Арсений перегибается через подоконник и жадно втягивает воздух. Один раз даже начал описывать, что чувствует в нём: сырость, мокрую кору дуба, цветущий шиповник.

Джим просто вдыхал свежий запах, не идентифицируя ароматы. Был доволен, что помещение проветривается от застарелой пыли.

Кукловод похож на сорвавшегося с цепи. Он рисует яростно, гораздо дольше, чем Арсений своими больными руками. Иногда жутко улыбается (жутко – опухшим лицом в синяках и пластыре), смотря на них, сидящих рядом. Иногда – рисует, их же, вместе, по отдельности, поднос с грязной посудой, вид за окном.

Стал пропадать в ванной на двадцать минут, вместо пяти, которые были раньше.

Ест не то чтобы медленно, но внимательно.

Разговаривает. С Арсением, с Джимом, о самых разных вещах. Даже заинтересовался алгоритмом появления гастрита, после чего – удивительно – расхохотался.

Просил у Арсения фотоаппарат. Сделал несколько снимков.

Арсений просматривал их вечером, поставил фотоаппарат на подушку, сам лёг на живот и листал кадры. Замечаний не делал. На некоторых останавливался, увеличивал.

У Джима создавалось ощущение, что Кукловод «глотает» жизнь, как человек, готовящийся к выходу на жаркую погоду, глотает воду. Он даже высовывался в окно и вдыхал воздух, прямо как Арсений. Для старого Кукловода – немыслимый гедонизм.

Рассматривает перед сном свои руки.

А ещё – начал вести дневник.

Иногда Джиму нужно выйти: в туалет, за водой, унести пустую посуду, найти новую книгу. Стоит ему подняться со своего места, как кожей начинает ощущаться внимательный взгляд Арсения. Нет вопросов, куда он собрался. Только этот взгляд – тревожный, с лёгким прищуром.

Выходить из бальной залы в одиночку небезопасно. Уже не угрожают Трикстер или Мэтт, ловушки, по словам младшего, какие нашли, деактивировали.

Ощущения безопасности нет. Клубятся по углам густые тени, провожают напряжёнными взглядами встречные, вроде Оливии или Роя – тоже всегда парами. Одна не ходит даже Дженни.

Только Кукловоду комфортно. Арсению не нравится отпускать Джима одного. Если отлучиться больше, чем на пятнадцать минут, по возвращении наткнёшься на ещё один внимательный взгляд, говорящий: «Ты долго».

Арсений хочет видеть его рядом. И Джим рядом.

Джек почти перестал заходить. Утром и иногда ещё днём, принести поднос с кухни. Рассказывает скупо: подобраться к логову они пока не могут – Мэтт в своё время понаставил там ловушек, разговаривают с Алисой через рацию или в кинотеатре; Дженни и Джим-подпольщик привели кухню в жилой вид, остальные занимаются гостиной. Спят там же, потому что боятся расходиться по комнатам. Энди изучает проклятие, часами просиживая с Форсом. Младший, кажется, с ними, хоть и не говорит об этом.

Он быстро уходит. Потом и вовсе перестаёт приходить.

Дженни и Джим-подпольщик приносят подносы. Они же – уносят.

По утрам, с десяти до двенадцати – приём больных.

Как-то утром в комнате заработал динамик, и Форс объявил, что он временно занял логово, чтобы заблокировать вторую половину дома и сохранить жизнь Алисе. Обитатели, судя по всему, решили не оставлять её в живых. Затем Райан попросил Кукловода сказать коды доступа к счетам, чтобы не пришлось их ломать, и сразу накидать список необходимого для заказа. Арсений кинулся писать список рисовальных принадлежностей.

Больше новый Кукловод их не беспокоил. Арсений сам говорил на камеру то, что нужно было срочно, Форс бросал «будет» или «связывался, не достать» и отключался.

Ночами у порога оказывались коробки с заказами.

К этим событиям сводится всё почти взаимодействие с внешним миром.