Портреты Пером (СИ)

Арсений скрестил ноги. Он сидел на коврике. Не помнил, спит или нет. В окно заглядывала луна. Неполная, с одного края огрызок. Когда он вытягивал руки под её падающий свет, на коже становилась видна вязь татуировок.

– Аластриона с Алисой?

– Поёт ей колыбельные, – кивнула Эрика и зашуршала призрачным карандашом. Арсений готов был поклясться, что очередной пошлый рисунок уже на подходе. – Но живые призраков не слышат, а призракам не услышать живых. Леонард мог...

– Почему ты не приняла предложение Тени? Помнишь, за тобой такой дядька таскался. Как призрак, только серый с багровым. Уговаривал взять его к себе…

Эрика часто-часто закивала. Огромные глаза уставились в упор.

– Он не дал бы мне рисовать, что я хочу. Он говорил: рисуй Кукловода, рисуй Кукловода. Я не могла рисовать его. Я его не видела. Тень говорил о каком-то Чарли, которому дал сначала простое задание – нарисовать Исами…

В ответ на это имя нутро скрутило знакомым горячим спазмом.

Во рту появился привкус миндальной горечи. Арсению начало казаться, что он за каким-то лядом наглотался туши для каллиграфии, и его вот-вот ей вырвет.

– ...Он сломался, не смог, – продолжала Эрика. – И что я не такая, мне даже заданий давать не надо, я смогу нарисовать Кукловода. А ещё он ходил за тобой. Я хотела нарисовать вас вместе. Но он ускользал. Не могу рисовать то, чего не вижу. С тобой нельзя рисовать рядом Тень, потому что ты живой.

– Был.

Арсений понимал, что это она о внутреннем зрении. Как он не мог увидеть внутри себя финальную картину, пока не стал Химерой.

– Ты не прав, – она поднялась. Тёмные глаза смотрели в пустоту. До него вдруг дошло, что она такая же слепая, как и другие призраки. – Тут совсем не темно. Большая светлая комната.

– Покажи альбом, – попросил Арсений тихо.

Девушка развернула к нему страницу.

Она была пуста. Как и весь альбом, можно не смотреть.

– Красиво, правда?

– Да. – Он ощутил, как губы растягивает отчаянная усмешка. – У тебя талант.

Эрика кивнула и исчезла.

Арсений поднялся с пола.

Надо включать софит и работать. Он видел, как тяжело Дженни – когда она заходила в обед; Зеркало стало её частью, но мучило по-прежнему. Солнцу нельзя было гаснуть. И Джима-подпольщика тогда… Пусть уж возвращается скорее в свой «дом» и начинает выдавать пространные монологи о еде. И пусть валят оба подальше отсюда. Жить.

Рука потянулась к банке с кистями.

Райан краем глаза заметил движение на боковом мониторе. Если на центральном он отслеживал состояние Пера, то на правом всегда была передача с камеры в кинотеатре, это на случай, если придёт Джейн со списком необходимого. Бунты среди выживших ему были не нужны, значит, их потребности следовало удовлетворять быстро и без проволочек.

Он повернул кресло к боковому монитору. Джейн остановилась как раз напротив камеры. Теперь она носила джинсы и футболки для удобства. Волосы собирала в хвост. Сначала Райан принял её за одну из покойниц-марионеток. С ней зачем-то пришла Натали.

– Еда у нас ещё есть, – начала Уоллис. Она перебирала пальцами браслет на запястье левой руки. Деревянные бусины. Его носила Тигрица. – Просьба другая. Нужны поминальные свечи. Тонкие, восковые. Теперь мы уже достаточно оправились, чтобы устроить вечер памяти погибших.

Правильно, Перо же её дорисовал. И её Зеркало

Потянуло опять на добрые дела

Вперёд вышла Натали.

– А у меня другое, – нагло прищурилась в камеру. – Там на плане дома, вроде, гараж какой-то. Если не доверяешь, так там в обход заслонов путь открыть можно, я прикидывала. Пусти, а, Форс, скотиной совсем уж не будь. Руки занятия требуют.

Райан думает пару секунд. Лучше занятые люди, чем шатающиеся без дела. Без дела они думать начинают. А так как думают большинство людей не тем местом, каким от природы полагается...

Включает микрофон.

– Путь открою к вечеру. Уоллис, кроме свечей что-то ещё надо?

Она оживляется.

– Лент! Цветных ленточек можно? Скоро праздник, летнее солнцестояние...

– Будет. Всё?

Она кивает и благодарит.

Перо точно закончил с рисунком.

В этот раз Арсений зарисовывал Лайзу на кухне. Рыжая под присмотром Зака мирно сидела на полу, на расстеленном коврике, и собирала паззлы. Вытащили ей, кажется, все, какие были, и вот рыжая их складывает. Получается плохо. Кусок от спальни пошёл в кухню, дополнив неизвестно как оказавшиеся там куски библиотеки и детской, а половина прихожей соединилась загадочным образом с подвалом.

Арсений рисует её такую. А через багровое марево видит её Зеркало: хищная, гибкая, как огненная змея, по-змеиному же улыбающаяся с буйным ветром в змеиных кудрях откуда это; она знает, чего хочет от жизни, в отличие от хозяйки. Эта тень только в воображении, в реальности её нет.

Кто внушил тебе, что быть собой плохо

Заставил бояться себя и своих желаний

Вздрагивает: в фокус внимания попадают руки Джима. Он осматривает рыжую. Она беспокоится, но Зак гладит её по руке и говорит, что бояться нечего; и Лайза покорно обмякает под изучающими прикосновениями Джима.