Портреты Пером (СИ)

– Настолько устал, что и боты… ботинки не снимешь? – Кукловод прокашлялся, как будто что-то попало в горло. Динамик недовольно захрипел. – Того и гляди, с ботинками на кресло заберёшься, – уже обычным тоном, надменно и насмешливо.

– Нет, я не настолько дурно воспитан.

И всё же, бросив взгляд на ноги, Джим понял, что в словах Кукловода была доля истины: ноги подогнулись под не очень удобным углом, как будто он собирался залезть с ними на кресло, но заснул на полпути. Подумав, он действительно скинул разношенные ботинки и с удовольствием потянулся.

Динамик молчал.

– С приходом Арсия в особняк как будто вернулась жизнь, – снова заговорил док, – даже мой брат стал куда активнее. Я не думал, что это возможно, но он стал. Ещё немного, и он достигнет скорости света – будет носиться по коридорам, сбивать проходящих, а они решат, что сквозняк сильный.

Динамик никак не отреагировал на усталый смешок Файрвуда. Тогда тот, отбросив приличия, забрался в кресло с ногами.

– И на это ничего не скажешь? Я ведь могу обуться и повторить.

На этот раз из динамика донеслось некое подобие смеха, и Джим улыбнулся в ответ.

– Брат сказал, тебя вчера целый день не было слышно.

Вчера к нему принёсся Закери, самый младший из обитателей особняка. И, пока Джим бинтовал его руку, мальчишка поведал, что «мастер Джек побил кого-то из ваших, а ему ничего не было, Кукловод вообще ничего, и теперь мастер Джек…»

Ну а что ещё мог удумать его ненаглядный мастер Джек? Раз нет Кукловода, значит, невообразимый простор для его шила… в руках. Значит, вскоре и ему понадобится помощь квалифицированного врача.

– О, марионетки требуют отчёта, хотя могли бы радоваться, праздновать, забыв задания, работу…

Первоначально насмешливая фраза под конец съехала в почти стихотворную ритмику. После этого – снова покашливание и напряжённое молчание.

– Наоборот, – Джим, стараясь не допустить новой паузы в разговоре, подхватил его мысль преувеличенно активно, – Подполье чрезвычайно активизировалось. Джек считает, что ты пропал надолго, и пытается воспользоваться ситуацией.

– От моего отсутствия замки не станут хлипче, – динамик снова прокашлялся, – да и системы охраны не полетят. Как самонадеянно…

– Думаю, он просто решил, что это знак судьбы, – пожав плечами, Джим положил на колени недочитанную книгу. – Ты же не пропадал раньше. Кажется, больше никто не заметил, но я не думаю…

– Подпольщики расскажут, но неважно. Чем значимо отсутствие? Ничем. Чуть молчаливей камеры, чуть дальше… маньяк, чуть суше пол в подвале…

– Пол в подвале вчера действительно был суше, чем обычно, – Джим не удержался и рассмеялся, – думаю, Джек только потому и заметил.

– Ни дня без драки, что за непоседа.

– Он с детства так: чуть что, и сразу драться.

– Какие непохожие вы братцы. Он думает, что близится победа, и рвётся в бой…

Снова покашливание. Молчание.

Джим перелистнул страницу. Вот такое сидение над книгой с лёгкостью заменяло чай или сигареты, переворачивая страницы, можно было не бояться, что пауза покажется затянутой.

– Ты заговорил стихами.

– Я знаю, – Кукловод почти огрызнулся. Док и подумал бы, что огрызнулся, не знай он его с другой стороны. – Тебя что-то удивляет?

– Не производишь впечатление человека, увлекающегося поэзией, – перевернул страницу.

– Ты думаешь, мне есть дело до того, какое впечатление я произвожу на своих марионеток? – Кукловод рассмеялся. Динамики снова недовольно захрипели. – Даже если вы решите, что я увлекаюсь детскими сказками, какое мне дело? Да как и вам – вам нужно искать ключи, стремиться на свободу. Чем занят ты?

– Ты говоришь как Джек, – док со вздохом отложил книгу и скрестил руки на груди, – удивительное единодушие.

– Он в чём-то прав, твой брат, ты тратишь время. В то время как другие ищут путь, стремясь к свободе, платят цену кровью. Свобода дорога – чем платишь ты?

– Я помогаю людям. – Голос Джима из задумчивого стал спокойным и твёрдым, – и тебе. Я помогу тебе.

– А кто тебе поможет?

– Мне помощь не нужна.

– Удивительно упрямая марионетка. Как знаешь. Так или иначе, когда откроют дверь, все выйдут – кто бы ни открыл. Кто б ни разбил окно – все выпрыгнут.

– И снова почти стих, только странный, – Джим устроился в кресле поудобнее. Взгляд, не прикованный к книге, устремился куда-то вглубь пламени камина. – Что-то вроде верлибра. Хотя нет, ближе к Бродскому.

– К Бродскому… – голос Кукловода стал совсем раздражённым. – Чем рассуждать о поэзии, лучше бы присоединился к борьбе за свободу.

– Точно Бродский, – Джим зевнул, слегка поёрзал и, подумав, стянул плед с дивана. Накрылся. – Я борюсь. Просто у нас разное понимание свободы.

– Какое у тебя может быть понимание, марионетка?

Динамик, похрипев, отключился.

Джим зевнул ещё раз.

Спать хотелось неимоверно.

– Стану спать… не раздевшись… – пробормотал Джим. Нахмурился в очередной попытке выдернуть из памяти нужное воспоминание, коснулся пальцем складки между бровей. – Или читать с любого места…

– Чужую книгу, – уверенно послышалось от дверей, – покамест остатки года, как собака, сбежавшая от слепого, переходят в положенном месте асфальт.