Портреты Пером (СИ)

Голос Кукловода кренился, то теряясь в тумане, то начиная казаться неестественно громким. Арсений, упираясь левой рукой в стену и едва не теряя сознание, правой старался нашарить в кармане сумки капсулы. Нашёл одну, кое-как вытащил. Чуть не уронил. Проглотил, присел у стены, подождать, пока станет хоть чуть-чуть легче. Наспех перемотанный порез обещал быстро пропитать тряпку кровью, вон, пятно уже расползлось.

Надо было осторожнее… Нож, кажется…

Нож лезвием кверху торчал среди груды хлама в шкафу и был совершенно незаметен, зато заточен на совесть: маньяк не халтурил.

– Я говорю о подвале. Там много крыс, но их не нужно бояться. Большинство из них совершено безобидны, а некоторые ещё и забавны. Особенно те, которые ходят на двух ногах и пытаются играть в свои игры…

Туман в голове потихоньку рассеивался. Арсений рывком поднялся на ноги, но за стенку всё-таки ухватился – на всякий случай.

– Новая комната… – пробормотал себе под нос, стараясь дышать глубже. Надо было доползти до кухни и попросить у Дженни сахара. – Я так, пожалуй, до пенсии с паззлами возиться буду…

– Кстати, – Кукловод явно получал от зрелища удовольствие, – в твоей комнате тебя ждёт небольшой сюрприз за усердие. Только не разочаруй меня.

Сюрпризом оказалась красная коробка, перевязанная золотистой ленточкой, очень похожая на ту, которой он швырялся в камеру. Она была ненавязчиво прислонена к большой треснутой вазе у тумбочки. Обычно обитатели особняка оставляли друг другу подарки в шкатулках – в каждой комнате таких шкатулок было штук по десять, стояли у стенки: зашёл в гости – взял шкатулку – оставил презент; и найти легко, и хлам по комнате не валяется. Кукловод же явно выпендривался. Внутри подарка обнаружился десяток лазерных указок для нахождения предметов, тех самых, дорогих, хрупких и незаменимых. Но даже порадоваться этому сил не было. Зашвырнул в сундук для инвентаря, коробку кинул в угол к первой.

Джим, присланный перепуганной Дженни, его перевязал, но предупредил, что болеть, скорей всего, будет – порез глубокий. Сказал, что обезболивающего в доме нет, Кукловод давно поставок не делал, и что до вечера лучше будет отдыхать.

Хотелось курить. Ноющий порез не давал даже задремать. Да и потом, как руку ни уложи – всё неудобно. С час Арсений валялся на кровати, потом сел за компьютер. Этот агрегат был точно достоин отдельного упоминания – больше всего он напоминал захватившее письменный стол причудливое техночудище, или – более прозаично – нагромождение коробок, опутанных разноцветными проводами. У системника не было боковой панели, кнопки на клавиатуре западали, монитор дышал на ладан, но всё ж таки работал. Во второй свой день в особняке Арсений долго разглядывал странный агрегат. Потыкал наугад кнопки, не надеясь, что этот мастодонт оживёт... Но он ожил. С допотопной операционкой, натужно шурша, он всё-таки работал. А ещё в стандартных программах обнаружился «Paint». Это, конечно был не фотошоп и не копирующие его графические редакторы, с которыми Арсению приходилось иметь дело по работе как фотографу. Далеко не. Но хоть что-то на полном безрыбье.

Остаток дня Арсений провёл, рисуя воображаемого Кукловода. Сначала в виде комиксов, где маньяк получает по всем заслугам, потом, увлёкшись, что-то вроде портрета. Каким рисовало воображение – по голосу, интонациям, фразам.

Скорей всего, фотографировать его было бы интересно… Внешность точно необычная. А если…

На импровизированном рисунке нажал «заливку». Тёмная фигура погрузилась во мрак, скравший границы тёмных волос и английского пальто с высоким воротником.

Точно, в полумраке коридора. У окна. Лицо в тени, взгляд… Должно быть видно. Снизу освещение если? Не получится… Хотя, если снаружи будет день… Точно.

К рисунку прибавилась жёлтая каракуля на стене – светильник, и пару таких же чёрточек-бликов.

Взгляд на окно. На щель между досок. Дневной свет как раз даст нужные блики. И пальцами прикасается к стеклу.

Задумался, быстро замотал мышкой, перечёркивая рисунок. Не стал сохранять, отключил компьютер, потянулся. От неосторожного движения порез опять начал ныть.

– Ещё боялся, что материться разучусь на чужбине, ага. Не светит.

Пособирал найденные куски паззлов, разобрал сундук. Отложил то, что можно было обменять у соседей, нашёл на дне упаковку ваты. Ходил по комнате. Лежал – целую минуту. Вспомнил слова Кукловода.

Подвал… и крысы.

Через минуту уже громыхал по лестнице на первый этаж. Миновал прихожую, свернул на узкую лестницу, ведущую в подвал. И узрел крысу. Большая, серая, с жирным голым хвостом, она сидела на ступеньках. Очень захотелось наступить ей на хвост – чего было его на всю ступеньку раскладывать. Как будто прочитав его мысли, крыса пискнула и шмыгнула в темноту.