Португальская империя и ее владения в XV-XIX вв

В итоге необходимо также подчеркнуть тот факт, что «упадок» Португальской Азии, о котором так сокрушались современники этих событий и которому уделяли с тех пор столько внимания историки, был заметен не везде и зависел от времени и места; часто повторялись периоды относительного мира и процветания. При описании как золотого века конкистадоров, пришедшегося на XVI столетие, так и бедности, в которой оказались многие их последователи, часто приводятся в ретроспективе преувеличенные оценки. Когда падре Мануэл Гудинью в 1663 г. превозносил величие «Государства Индия», подробно описывая 29 ее столиц и 33 вассальных государства, то это был всего лишь полет фантазии, а не трезвая историческая правда. В число упомянутых им 33 государств могли входить крошечные прибрежные княжества, в которых правили раджи, и индонезийские сельские общины, или кампонги, власть вождей которых распространялась на территорию всего в несколько квадратных миль. Подобным образом в то самое время, когда Александр Гамильтон в конце XVII в. высмеивал нищенскую жизнь португальцев «во всех их колониях по всей Индии», итальянский путешественник Джемелли Карери после своего посещения Дамана и Гоа в 1695 г. писал: «У португальцев очень хорошая жизнь в Индии в том, что касается стола, одежды и рабов в их услужении». Существует множество других подлинных свидетельств очевидцев. Кроме многочисленных рабов-негров из Восточной Африки, труд которых использовали португальцы, в их распоряжении было значительное число свободных рабочих рук, крайне дешево оплачивавшихся, – индийцев, индонезийцев и китайцев. Хотя несомненно, как писал иезуит Франсишку ди Соза (Соуза) в 1710 г., росли ряды обедневшего пролетариата в крупных центрах Португальской Азии, богатых купцов и зажиточных капитанов было тоже немало. «Ибо нищих всегда имеете с собою», по словам Евангелия.

Великолепные церкви и массивные крепости, руины которых на всем расстоянии от Мозамбика до Макао все еще поражают воображение путешественника XX в., почти все были построены (а некоторые значительно перестроены) в 1600–1750 гг., а не в XVI в., как часто утверждается. Золото и слоновую кость из Восточной Африки продолжали доставлять в Гоа в первой половине XVIII в., а вот золото и перец с Суматры уже привозить перестали. Гоа был важным центром торговли алмазами в 1650–1730 гг., возможно, даже более значимым, чем Мадрас. Корабли с Востока, отправлявшиеся из Мандови к устью Тежу (Тахо), все еще везли много товаров, хотя приплывало не более одного-двух кораблей в год вместо пяти или шести в прежнее время. К 1725 г. экономический центр Португальской морской империи переместился из «золотого» Гоа в город «Святого Спасителя в бухте Всех Святых» в Бразилии, но дворяне-португальцы Индии все еще похвалялись тем, что они являются прирожденной знатью, «а та, что в Португалии, в сравнении [с ними] только тень».

Глава 7 Возрождение и развитие Запада (1663–1750)

Экономическое возрождение Португалии и заморских владений империи, которое, как ожидалось, должно было последовать сразу же после заключения мира с Испанией и Соединенными провинциями (Голландией) в 1668–1669 гг., так и не состоялось в последующие 20 лет. Португальская экономика находилась в зависимости в основном от реэкспорта бразильского сахара и табака и от экспорта собственных товаров – соли, вина и фруктов, которыми она платила за импорт зерновых, сукна и других промышленных товаров. Доходы от экспорта никогда не могли в полной мере покрыть расходы на импорт. Проблемы с платежным балансом страны все больше обострялись по мере роста производства сахара в британской и французской Вест-Индии, который удачно конкурировал с бразильским сахаром. «Название «Бразилия» означает «сахар, и только сахар» – так говорилось в послании муниципального совета Баии, адресованном королю, в 1662 г.; и пару лет спустя один английский моряк, побывав в Бразилии, писал: «В этой стране изобилие сахара, и он здесь наилучшего качества». Он добавлял, что из Рио-де-Жанейро, Баии и Ресифи «ежегодно отправляется много кораблей с грузом сахара, и табака, и бразильского красного дерева для купцов Португалии. Эти товары делают богаче Португальскую империю, которая без них превратилась бы в нищее королевство». Но в 1671 г. знавший свое дело английский генконсул в Лиссабоне Томас Мейнард, «активно отстаивавший интересы своего государства», сообщал своему правительству: «Весь сахар, поставленный в этом году, вместе с другими товарами, которые королевство экспортирует, не сможет покрыть и половину расходов на товары, им импортируемые, так что все их наличные деньги уйдут из страны в течение всего лишь нескольких лет». Положение усугублялось всеобщей экономической депрессией, поразившей большую часть Западной Европы, и сокращением ежегодного импорта серебряных слитков из Испанской Америки в Лиссабон через Кадис и Севилью.