Португальская империя и ее владения в XV-XIX вв

Несмотря на малочисленность португальцев в Юго-Восточной Африке, как во внутренних ее областях, так и на побережье, им удалось проникнуть во внутренние области континента. Один из наиболее оживленных и богатых базаров, где они часто бывали, находился в Дамбараре. В результате недавних исследований было определено его местонахождение – вблизи шахты Джамбо, в 20 милях к северо-северо-западу от столицы Южной Родезии Солсбери[31]. Этот базар и окрестные места, которые посещали португальцы, оказались в эпицентре восстания нескольких племен, когда в 1693–1695 гг. правители Мономотапы и Чангамира установили временное сотрудничество. Один из торговцев, переживших эти катастрофические события, несколько лет спустя обосновался в Зумбо, и с тех пор это место указывало на западную границу наибольшего проникновения португальцев в бассейне реки Замбези. Иезуиты и миссионеры-доминиканцы тоже владели земельными участками, которые принадлежали их духовным орденам. За исключением иезуитов, поведение белого и черного духовенства не отвечало моральным и социальным нормам; однако они оказывали большое влияние на племена банту, среди которых они жили, и поддерживали хотя бы номинально их верность.

Два выдающихся примера их церковного влияния в первой половине XVIII в. показывают монахи-доминиканцы Жуан де Менезеш с островов Керимба и Педру да Тринидаде из области Зумбо. Первый, умерший в 1749 г., был подлинным правителем северных островов Керимба, более деятельным представителем португальских властей, чем убогий сержант с 15 солдатами. Отец Жуан игнорировал все приказы своего церковного начальства, вице-короля и губернаторов оставить свою паству и вернуться в Гоа, и португальский флаг продолжал реять над островами. Он также активно вел контрабандную торговлю с французами и англичанами и умер в окружении своих многочисленных сыновей и внуков. Его соратник из Зумбо, который скончался в 1751 г., видимо, соблюдал целибат; он установил широкие торговые связи с племенными вождями, приобретая золото, слоновую кость и рабов. Память о нем сохранялась долгое время среди банту, которых он обучил различным ремеслам и познакомил с европейскими сельскохозяйственными орудиями труда. Оба этих монаха имели собственные частные армии из негров, свободных и рабов, подобные армиям крупных землевладельцев.

На другой границе восточной Португальской империи именно миссионеры монахи-доминиканцы обеспечили сюзеренитет португальской короны над большей частью Тимора, частью островов Солор, восточной оконечностью острова Флорес (Ларантука) в архипелаге Малые Зондские острова. По общему признанию, эти монахи исполняли распоряжения португальских губернаторов, насколько им это было выгодно, а в двух случаях они просто изгнали представителей короля. В Лифау, на северном побережье Тимора, официально располагалась португальская администрация. В 1699 г., когда здесь побывал Уильям Дампир, на берегу было «около сорока или пятидесяти домов и одна церковь. Это были жалкие, покосившиеся глинобитные строения, крышей которых служили пальмовые ветви». Дампир описывает их жителей «как внешне похожих на индейцев, с медным цветом кожи и гладкими черными волосами. Они говорят на португальском языке и исповедуют католическую веру, но едят скоромную пищу, когда захотят. Они уважают себя за исповедание католической веры и происхождение от португальцев; и они будут сильно рассержены, если кто-то скажет, что они не португальцы. Мне довелось увидеть трех белых людей, двое из которых были священниками… и в любой части острова встречаются лишь единицы истинных португальцев».

Подобное положение вещей сохранялось на протяжении следующих полвека и больше. Вице-король маркиз Алорна так писал в своем донесении в 1750 г.: «На этом острове живут только семь или восемь португальцев и несколько миссионеров в условиях полной свободы, но урожай в винограднике Господа Бога, что они пожинают, не так уж и велик». Макао также пришлось пережить несколько тяжелых лет, особенно в период с 1660 по 1750 г. Не раз его обитатели оказывались на грани разорения в результате китайских экономических «санкций» (так их назвали бы в наше время), которые вводили провинциальные власти Кантона. Но «город в Китае, где произносится имя Божье», располагал несколькими верными друзьями при дворе в Пекине в лице отцов-иезуитов, которые весьма успешно ходатайствовали за него перед особами, занимавшими Трон дракона.