Порубежник

Не мудрствуя лукаво, Романов выдал версию о свете в конце тоннеля, о светлой комнате в безвременье и без стен как таковых, об убеленном старце в белых одеяниях и с золотым свечением вокруг головы, об ангелах, парящих в воздухе, с золотыми обручами над головами.

Словом, красок не жалел, включил все свое воображение, на какое только был способен. И этот прожженный мужик, повидавший на своем веку разного, поверил в этот рассказ. Что было заметно даже неискушенному человеку.

– Еремей, делаем как условились, – провожая взглядом Архипа, произнес Романов.

– Понял. Все сделаю в лучшем виде.

– Только смотри, поаккуратнее там. Возьми троих из своего десятка. Пусть устроятся на том же дворе, но наособицу. Да упреди, коли за тобой придет слишком много народу, чтобы в драку не лезли. Им главное весть до меня донести, а не тебя вызволить. Тебя разом резать не станут, потянут в пыточную. Ты только продержись.

– Нет в Архипе гнили, – убежденно произнес Еремей.

– Может, и нет. Да только правда у каждого своя. Федор, он ить семью Петра под корень извел не потому, что зла им желал, а оттого что делу служил, на которое жизнь положил, и в правоту свою верил. И то, как обстоят дела в Рудном да Угольном, ту веру так и не покачнули. А в чем видит свою правоту Архип, никто не ведает.

Можно было бы опоить его зельем правды и дурманом да вызнать доподлинно его намерения. Но, как Данила, сам он на это не пошел. Предлагать ему такое – выказать недоверие. Опоить тайно – так он о том узнает. Все, кто имеет доступ к этим зельям, знакомы с похмельем после их использования, так как испытывали его действие на себе.

– Я тебя понял, боярин, – произнес Еремей, сплевывая травинку.

Опасения оказались напрасными. Архип исполнил все в лучшем виде. Оставалось только надеяться, что Михаил со своими дружинниками из охотников не превратятся в дичь.

Мечникова сопровождал десяток его дружинников да трое служителей тайной избы. Парни битые, подобные Илье, знающие не только свое дело, но и ратное. Даже двукратное превосходство дружины Романова не гарантировало успеха, уж его-то бойцы не могут похвастать богатым боевым опытом. А потому он делал серьезную ставку на внезапность и первый залп.

Лошади в принципе не умеют стоять неподвижно. Вот и мерин под ним время от времени переступал с ноги на ногу, всхрапнув, встряхивал головой да помахивал хвостом. И ничего-то ты с этим не поделаешь. Возможно, конечно, добиться того, чтобы животное замерло в полной неподвижности. Но это не человек, а потому надолго их не хватает.

А теперь помножить все это на три десятка голов. На поверку засада получалась достаточно шумная. Успокаивало только одно. В сердце Переяславского княжества, да еще и вблизи от стольного града Мечников чувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы не предаваться паранойе. Двое воев в передовом дозоре на расстоянии сотни метров. Вот и все. Да еще и к опушке леса с густым подлеском не приближаются. Миновали засаду, стоящую плотным строем, и не заподозрили неладного.

Михаил вскинул арбалет и взял на прицел всадника, ехавшего во главе небольшого отряда. Скорострельность у этого оружия оставляет желать лучшего, зато убойность высокая, что совсем не лишено смысла, при том что воины Мечникова в ламелляре со стальными пластинами. А такой пробить может далеко не любая бронебойная стрела. Чуть больше угол, и цель разве только качнется от прилетевшего привета. У арбалета в этом плане шансов куда больше. Ну и опять же готовность выстрела.

Подгадав момент, Михаил плавно потянул за спусковой крючок. Тетива с резким и громким хлопком сорвалась с места, отправляя в полет оперенную смерть. И тут же, вторя ему, раздались хлопки еще дюжины арбалетов. Вслед за первым коротким росчерком болта в сторону небольшого отряда устремились другие.

Учитывая разницу в скорости звука и полета болта, в распоряжении Федора было меньше секунды. Однако он успел среагировать на характерный хлопок и резко пригнулся к холке коня, уходя с линии выстрела.

Воины, подобно боярину, сумели уклониться от болтов. Кто-то пригнулся вперед. Другие откинулись на круп лошади. Третьи успели перебросить из-за спины щит, благо хлопки послышались слева, и сделать это было достаточно удобно. Четвертые пришпорили коней, и те рванулись вперед, выводя всадников из-под удара.

И каково же было удивление воинов, когда лошади под ними начали валиться в дорожную пыль. Коней никогда не били, если только случайно. Ведь это дорогой трофей. Но Романова не интересовала добыча. Ему необходимо было во что бы то ни стало сравнять шансы своей дружины и воинов Мечникова. Поэтому арбалеты метнули болты не с бронебойными наконечниками, а со срезнями.

Лошадь под Федором получила обширную рану и упала на колени, начав заваливаться на бок. Удалось ссадить и остальных воинов. Все же конь – достаточно крупная мишень, чтобы уверенно ее поразить. Даже те, что рванулись вперед, получили свое, пусть и не туда, куда стрелки целились изначально.