Порубежник

Михаил вскинул к губам трубу и заиграл сигнал «впереди враг». Засада! Впереди и справа из зарослей камышей выметнулось не меньше сотни всадников. На солнце блеснул металл доспехов. Латная конница. А это уже серьезно. Вот только без приказа прекратить погоню он не мог и продолжал посылать вперед своего жеребца, вновь взявшись за лук.

Послышался звук трубы сотника. Но вместо сигнала к отступлению эти означали «поворот вправо» и «атака». С ума он сошел, что ли! Копья в обозе, так как задача была прикрытие от обстрелов летучих отрядов. На помощь рассчитывать не приходится, так как они уже давно ушли из поля зрения своих и те не видят, что тут вообще происходит.

Но приказ есть приказ. В войске русичей спрос за бегство и поражения строгий. По каждому случаю проводится дознание, и, если вина доказана, наказание одно – казнь. Михаил, конечно, смерти не боится, но и помирать не спешит. Только не сейчас! Поэтому остается лишь одно: вступить в бой и полагаться на свои навыки.

Отворачивая в сторону, он еще успел пустить стрелу, удовлетворенно отмечая, что очередной башкир полетел в ковыль. К сожалению, собрать в кулак свой взвод не получится. Они, конечно, старались держаться к нему поближе, но в условиях погони это попросту нереально. Поэтому Михаил наблюдал рядом с собой хорошо как половину из них.

Жаль, не выйдет сбить хоть какое-то подобие строя. Даже на рысь не перейти, чтобы перегруппироваться. Времени нет ни на что. А к тому моменту, когда он убрал лук, потянул из ножен на спине изогнутый меч да перекинул на руку щит, поздно было и отступать. Отверни они сейчас – и полягут практически все. В бою шансов уцелеть куда больше. Поэтому только вперед!

К слову, несущиеся на них были уже монголами. Умелые, закаленные в боях и отлично экипированные воины. Серьезный противник, что тут скажешь.

Михаил принял удар копья на щит, выставив его под углом. Получилось удачно. Каленый наконечник взрезал кожу, пропахал глубокую борозду в дубовых планках и высек искру из умбона, но так и не смог добраться до тела. Михаила лишь качнуло вправо, и, как результат, он не смог контратаковать. Мгновение, и они разминулись. От следующего противника пришлось уворачиваться, свесившись уже влево, поэтому наконечник копья лишь с глухим лязгом скользнул по панцирю.

Наконец он вырвался на свободное пространство и потянул повод, осаживая и разворачивая жеребца. От неожиданности романовец присел на круп, выбивая комья земли с ковылем. Недовольное ржание и хрип, после чего, повинуясь воле всадника, он развернулся и бросился вдогонку оставшемуся позади противнику. Порода капризная и обидчивая, но в то же время горячая и драчливая. С всадником он разберется потом, сейчас же по жилам коня течет тот же огонь, что и у его хозяина.

Долго гнаться не пришлось. Всадники кружили на месте, нещадно рубясь и оглашая поле боя звоном стали, лязгом, ржанием, гневными выкриками, бранью, хрипами и стенаниями. Рубка шла нещадная, и чья берет, совершенно непонятно. Да и не пытался никто это понять. Воинами овладела жажда убийства.

Михаил рубанул первого противника со спины. Тот резко выпрямился, словно в него вогнали лом, после чего начал заваливаться на бок. Но кто бы следил за тем, что с ним происходит. Убедился, что достал его, и сместился к следующему.

Этому прилетело по голове. Шлем не выдержал натиска клинка, расширяющегося на треть к острию. Великолепно приспособленное для рубящих ударов оружие! Сталь проломила металл шлема и раскроила череп. На мгновение Михаилу показалось, что клинок завяз. Но ничего подобного. Пусть и с трудом, он выскользнул из сжимающих его тисков.

Пока возился, извлекая меч, следующий монгол в пластинчатом доспехе атаковал уже его. Отбиться удалось, задействовав пострадавший, но все еще целый щит. Натиска могучего монгола он не выдержал, расколовшись по борозде, оставленной копьем. Но владельца своего все же прикрыл.

Этого оказалось более чем достаточно, чтобы высвободившийся меч Михаила описал сверкающую на солнце дугу и обрушился в основание шеи противника. Клинок сбил пластинчатую бармицу и прорвался в незащищенную железом щель между ней и наплечником. Воин захрипел и повалился на бок.

Михаил выронил изломанный щит и потянул из подсумка на седле один из четырех коротких дротиков. Благодаря массе чугунного грузила и тонкому стальному жалу его бросок сопоставим с выстрелом арбалета. Правда, с точностью есть определенные трудности, но это если бросать дальше десятка шагов, и уж точно не в его случае.

Выжить? Не-э-эт! Сейчас он жаждал достать как можно больше противников и подороже продать свою жизнь. Уцелеть он уже не надеялся. А коли так, то и думать следует только о драке.

Короткий взмах, и дротик, пролетев не больше пяти шагов, впился в спину очередного монгола, без труда пробив его пластинчатый доспех. Следующий был в кольчуге, которая не выстояла натиска отточенного до бритвенной остроты клинка. Потом прилетело самому Михаилу, но опять спасла броня…