Порвали парус

Она не замечает, что я, разглагольствуя и показывая ей лабораторию, внимательно слежу, кто чем занимается с программами, кого-то притормаживаю, другим незаметно для них подбрасываю некоторые цели или ниточки, а с виду такой вот вальяжный и довольный, заполучивший высокую ответственную должность, а с нею и высокое жалованье.

Правда, уже знает, что не бедствую, на здешнее жалованье мне разве что мышек кормить, но сейчас на такое никто внимания не обращает, разве что те, кто «за справедливость», недовольны, но они всегда и всем недовольны…

Она проговорила с усилием:

– Как-то еще не определилась, хорошо это или плохо…

– Что?

– Стирать в пыль, – пояснила она. – Одним ударом. Виноватых и невиноватых.

– Там невиноватых нет, – сказал я. – Разве что разная степень виновности… Но что делать, ради спасения человечества приходится идти на жертвы.

Она не замечает, что я, легко общаясь с нею, просматриваю и новости. Но если раньше смотрел только что в медицине и вообще хай-теке, то теперь приходится и политику, события в мире, раз уж я во главе Центра по предотвращения глобальных рисков.

Сознание на миг царапнуло сообщение, что в Швейцарии только что группа террористов ворвалась в особняк гражданина ЮАР, живущего в Санкт-Галлене, убила его двух охранников и садовника, а его захватила в заложники.

Требования пока не предъявлены, что естественно, их предъявляют уже из безопасного места, а сейчас поспешно удирают, прячась от погони.

Я поморщился, ценность людей слишком уж преувеличена. Еще понимаю, если захватили нобелевского лауреата, у которого в мозгу величайший секрет, но когда нужно спасать группу дебилов, что забрели в парк на вечеринку, а там их цапнули и теперь требуют выкуп.

К захвату заложников следует относиться, как, скажем, к автокатастрофам. Погибают не только всякие пьяные за рулем, и те, кто едет или идет по тротуару чинно и правильно, а этого кретина выносит на большой скорости прямо на автобусную остановку.

Эти люди не виноваты, но погибли, мы это понимаем, возмущаемся, но не перестаем пользоваться ни автомобилями, ни автобусами и не ходим по тротуарам, прижимаясь к стенам.

Потому захват заложников, а затем их гибель на совести тех, кто протестует против тотального наблюдения за согражданами. Захват заложников, как и любой бандитизм, – это торжество демократии, либеральных ценностей и неприкосновенности личности.

Так что либо-либо. Но сейчас чаша весов не просто склоняется в сторону ужесточения контроля, а склоняется резко. Усталое от бандитской вседозволенности демократов население наконец-то выбрало безопасность.

Ингрид что-то еще говорит, а я копнул дальше, неприятный холодок появился в груди. Похоже, в этот раз с заложником не все так просто. И требования о выкупе не будут предъявлены. Ученые не банкиры, их похищают не ради денег, а похищен крупный ученый-вирусолог.

Сознание за это время прочно связало вирус ЮАР с чьими-то кознями, а Кендель как раз один из генетиков мирового уровня, до отмены апартеида живший в ЮАР, а потом поспешно иммигрировавший в Швейцарию.

Правда, лабораторию с собой не перевез, оборудование пришлось бросить, а сотрудники разбрелись кто куда. Большинство устроились неплохо в США, эта страна как пылесос высасывает отовсюду талантливых и работоспособных, двое в Англии, по одному в Новой Зеландии, Австралии, а одного вообще занесло в Индию…

Ингрид больно ткнула кулаком в бок.

– Заснул?

– Напротив, – ответил я хрипло, – проснулся…

– Ну-ну, что снилось? Попробуй скажи, что я в непотребном виде!

Я сказал быстро:

– Та-ак, срочно к Мещерскому!.. Пусть готовит отряд.

– Что? Зачем?

– Летим в Швейцарию.

Она широко распахнула глаза, уже не голубые, а ярко-синие при таком ракурсе.

– Ты чего… Ты же собирался домой!

– Какой дом, он только снится… Быстро в машину! По дороге объясню… Аркадий Валентинович, простите за экстренный звонок, вы заняты, но нужно срочно вырвать из рук террористов Кенделя!.. Посмотрите новости.

Я на бегу переключил изображение с большого экрана на смартфон, но это для Ингрид, вообще-то остался для нее темным, Мещерский предпочитает не показывать свой кабинет без необходимости, тем более когда сейчас там с полдюжины сотрудников на брифинге, а голос прозвучал внешне спокойно, я почти не уловил в нем удивления:

– Он… как-то связан?

– Да, – ответил я.

– С нашей главной проблемой?

– Да, – повторил я. – Хотя, возможно, террористы и ошибаются. Но вряд ли… Такие масштабные операции не проводят наугад. В любом случае либо отыщем ключ к созданию сыворотки, либо… либо поймем, как быстрее найти этот ключ.

– Понял, – ответил он отрывисто. – Начинаем.

Связь оборвалась, но я и на бегу по лестнице видел, как в его кабинете появились не только Бондаренко, Бронник и Кремнев, но и другие начальники отделов, а участники брифинга поспешно потянулись в коридор.

Ингрид выскочила за мной за улицу, уже алертная, взвинченная, обогнала и распахнула передо мной дверцу, теряя драгоценные секунды, хотя я это сделал бы скорее, но выказала тем, что я главный или же что вот толстый и важный.

Выводя автомобиль со двора, спросила быстро: