Поселенцы (= Пионеры) [старая орфография]

Но когда лсничій вышелъ на берегъ и ближе осмотрлъ ремни, то лицо его измнилось, и онъ задумчиво покачалъ головой.

— Нтъ, здсь былъ въ ходу ножъ: этотъ ремень не перерванъ или откушенъ, и я боюсь, что въ этомъ вина не Гектора.

— Разв разрзана кожа? спросилъ Эдвардсъ.

— Я не могу врно опредлить это, но вижу, что она не искусана и не разорвана.

— Неужели мошенникъ Долитль осмлился сдлать это?

— Да, да, онъ суется туда, гд нтъ опасности, отвтилъ Натти. Онъ любопытенъ, но хорошо бы сдлалъ, если бы не подходилъ къ моему жилищу.

Чингахгокъ между тмъ сказалъ, осмотрвъ ремень:

— Разрзъ ножа: острый клинокъ и длинная рукоятка. Сдлавшій это боялся собакъ.

— Почему ты это видишь? спросилъ Эдвардсъ. Какъ можешь ты говорить такъ увренно?

— Слушай, отвтилъ старый воинъ: ножъ былъ острый, потому что разрзъ гладокъ; рукоятка длинна, потому что человческая рука не можетъ достать отъ одного разрза до другаго. Но что это былъ трусъ доказываетъ то, что человкъ храбрый разрзалъ бы ремень y шеи собаки.

— Клянусь, что Змя врно попалъ! вскрикнулъ Натти. Негодяй Долитль взлзъ на скалу позади конуръ, и ножемъ, привязаннымъ къ длинной палк, разрзалъ ремень.

— Что же могло побудить его къ этому? спросилъ Эдвардсъ.

— Что же, какъ не его любопытство! отвтилъ Натти.

— Да, это правда, замтилъ молодой человкъ. Дайте мн челнокъ, я поду, и, можетъ, еще успю во-время, чтобъ показать ему его дло.

Предложеніе было принято, и не прошло пяти минутъ, какъ легкій челнокъ скользилъ по зеркальной поверхности озера. Скоро онъ исчезъ за мысомъ и направился къ берегу. Чингахгокъ тихо слдовалъ въ лодк, a Натти, держа собакъ и съ ружьемъ на плеч, направился къ хижин сухимъ путемъ.

Глава седьмая

Между тмъ какъ на озер происходила описанная нами травля, Елисавета и Луиза гуляли по холму; пройдя въ незначительномъ разстояніи отъ хижины Натти Бумпо, разговаривая, он весело достигли вершины горы, и, покинувъ широкую дорогу, искали тни деревъ на ближнихъ тропинкахъ. День становился жаркій, и свжая прохлада незамтно увлекала разговаривавшихъ двушекъ все глубже въ лсъ. Изрдка представлялись глазамъ ихъ вырубленное пространство и чистая кристалообразная поверхность. Нигд не было видно ни души, и только изрдка раздававшійся по долин стукъ гремящихъ телегъ и удары желзодлательныхъ молотовъ доказывали, что страна не совсмъ необитаема. Вдругъ Елисавета вздрогнула и сказала.

— Слышите, Луиза! это, кажется, крикъ ребенка! нтъ ли здсь по близости проски, или не заблудилось ли гд дитя?

— Иногда это случается. Но мы пойдемъ на крикъ. Быть можетъ, путешественникъ томится въ горахъ.

Побуждаемыя этою мыслію, двушки быстрыми и нетерпливыми шагами направились на звуки, которые, казалось, глухо и печально раздавались изъ чащи лса. Неоднократно казалось Елисавет, что она уже видитъ страдальца, какъ вдругъ Луиза схватила ея руку и сказала, указывая назадъ:

— Посмотрите на вашу собаку!

До сихъ поръ врный Браво ни на минуту не отставалъ отъ Елисаветы, но онъ лишился своей дятельности отъ старости и бездйствія, и тихо слдовалъ за ней, вмсто того, чтобы бжать; когда же путешественники останавливались, чтобы любоваться видомъ или садились на землю, то онъ ложился спать. Оглянувшись по зову Луизы, Елисавета увидла, что собака совершенно переродилась: глаза ея были неподвижно устремлены на отдаленный предметъ, она держала голову низко, и ощетинила шерсть, какъ бы отъ страха или злости; послднее было боле врно, ибо она издавала рычанія и необыкновенно скалила зубы, такъ что двушки могли бы испугаться ея, еслибъ не знали ея тихаго нрава.

— Браво, Браво, успокойся, сказала Елисавета: что ты видишь, мой старый, врный песъ?

При звук голоса Елисаветы злость собаки, вмсто того, чтобы уменьшиться, видимо увеличилась. Она вскакивала, бросалась къ ногамъ своей госпожи, громко выла и выказывала свое раздраженіе ворчливымъ и отрывочнымъ лаемъ.

— Что чуетъ она? спросила Елисавета. Такъ какъ отвта на эти слова не было, то двушка обернулась и увидла Луизу съ мертвенно-блднымъ лицомъ и дрожащими руками, показывающую вверхъ. Быстрый взглядъ Елисаветы устремился по указанному направленію, и глазамъ ея представился гордый видъ и огненные глаза пантеры, злобно устремленные на нее.

— Убжимъ! вскрикнула Елисавета, хватая Луизу за руку. Но въ эту минуту съ той сдлалось дурно, и она безъ чувствъ повалилась на землю.

Благородное сердце Елисаветы не допускало ее оставить подругу въ такомъ отчаянномъ положеніи. Она упала на колни передъ недвижимой Луизой, старалась привести ее въ чувство, разстегивая крпко стягивавшее ее платье, и своимъ голосомъ ободряя собаку, — единственнаго своего защитника. Храбре, Браво! добрый другъ! кричала она. Между тмъ молодая пантера перескочила съ низкаго дерева на втви стараго бука, гд сидла ея мать. Неопытное животное приближалось къ собак съ игривостью кошки и особенной дикостью своей породы. То садилась она на заднія лапы и, какъ шаловливый котенокъ, рвала передними куски древесной коры; то била себя хвостомъ, разрывая землю, какъ бы желая игриво передразнить злость своей матери.