Поселенцы (= Пионеры) [старая орфография]

— Но куда же ты собственно хочешь идти? спросилъ Оливеръ, глубоко тронутый.

Старый охотникъ доврчиво приблизился и сказалъ:

— Видишь, мой другъ, я слышалъ, что y большихъ озеръ на той сторон есть лучшая охота и что тамъ можно блуждать долгое время, не встртивъ ни одного благо. Мн уже довольно этой жизни на открытыхъ мстахъ, и хотя я глубоко привязанъ къ вамъ, но все-таки меня что-то влечетъ въ лса.

— Но разв здсь не довольно лса? спросила Елисавета: — разв эти безконечныя рощи не лса?

— Ахъ, дитя мое, немного лса ничего не значить для человка, привыкшаго съ раннихъ лтъ къ пустын. Какъ я могу назвать лсами нсколько деревъ. Хорошъ лсъ, гд я каждый день выхожу на новыя поляны. Нтъ, я боле не могу выдержать съ тхъ поръ, какъ потерялъ моего врнаго товарища Чингахгока.

— Все это такъ внезапно, сказала Елисавета съ чувствомъ. — Я думала, что вы навсегда будете жить съ нами и здсь умрете. Мы построимъ вамъ хижину, гд вы пожелаете, но не слишкомъ далеко отъ насъ, чтобы мы отъ времени до времени могли видть, не терпите ли вы въ чемъ нужды.

— Не заботьтесь обо мн, дти! возразилъ Натти. — Я въ рукахъ Бога, который все приводить къ благополучному окончанію. Меня трогаетъ ваше доброе намреніе, но нашъ образъ мыслей не сходится. Я люблю лса, вы же находите удовольствіе въ обществ людей. Каждое созданіе Божіе иметъ свое назначеніе, и я созданъ для пустыни. Если вы меня любите, то пустите меня туда, куда влечетъ мое сердце.

Посл этихъ словъ молодые люди оставили всякую попытку удержать Натти. Елисавета плакала, a Оливеръ вынулъ свой бумажникъ и, взявъ изъ него пачку банковыхъ билетовъ, подалъ ее охотнику.

— Хорошо, сказалъ онъ, такъ возьмите по крайней мр это на дорогу и спрячьте хорошенько: въ часъ нужды это можетъ оказать вамъ хорошую услугу.

Натти взялъ билеты и сталъ разсматривать ихъ съ любопытствомъ.

— Такъ это обращики новомодныхъ денегъ, которыя длаютъ теперь въ государств? сказалъ онъ. — Это можетъ быть хорошо для того, кто уметъ читать, но не для меня. Возьмите это назадъ, мой другъ, потому что мн это не можетъ быть полезнымъ. Я купилъ y француза большой запасъ пороха, a свинца я достану везд. Впрочемъ, мн не нужно ничего, кром пыжей, a для нихъ я взялъ дикой кожи. Елисавета, дайте мн поцловать васъ въ щеку и прощайте. Да будетъ надъ вами благословеніе Божіе!

— Натти, еще разъ прошу васъ, останьтесь y насъ! воскликнула Елисавета, глубоко тронутая: — Не уходите! Останьтесь хоть для меня! Судьба ваша будетъ для меня вчной и непрестанной заботой, и въ страшныхъ снахъ я всегда буду видть васъ въ борьб съ опасными зврями, которыми вы будете умерщвляемы и раздираемы. Останьтесь Натти, если не для себя, то хоть для меня!

— Елисавета! такіе страшные сны не будутъ долго безпокоить васъ, и съ помощію Божіею скоро прекратятся, торжественно возразилъ старый охотникъ: — Положитесь только на Всевышняго и на вашего супруга, милое дитя, и тогда наврно мысль о старик, каковъ я, не будетъ такъ болзненна. Я буду молиться, чтобъ не забылъ васъ Господь, царствующій какъ въ пустыняхъ, такъ и здсь; буду молиться, чтобъ Онъ руководилъ ваши шаги до великаго дня, когда блые и краснокожіе встртятся y его судилища, чтобъ получить справедливыя возмездія и наказанія.

Елисавета всхлипывая смолкла, и Натти почтительно поцловалъ на прощанье ее въ щеку, между тмъ какъ Оливеръ схватилъ его руку и сжалъ ее съ судорожной силой. Потомъ старикъ крпче подтянулъ свой поясъ и приготовился идти. Нсколько разъ пытался онъ говорить, но слова его останавливались въ горл. Наконецъ, взбросивъ ружье на плечо, онъ воскликнулъ громкимъ, раздавшимся далеко по лсу, голосомъ:

— Впередъ, все впередъ, Гекторъ! Прочь вы, старыя животныя, вы устанете прежде чмъ мы достигнемъ цли нашего путешествія!

При такомъ восклицаніи собака мгновенно вскочила, обжала нсколько разъ кругомъ гробницъ, приласкалась на прощанье къ молодымъ людямъ и затмъ послушно послдовала за своимъ господиномъ. Елисавета и Оливеръ упали другъ другу въ объятіи и въ глубокой горести стояли нкоторое время обнявшись.

— Онъ ушелъ! воскликнулъ наконецъ Эффингамъ. Елисавета подняла лицо и увидала стараго охотника, который на опушк лса остановился и оглянулся въ послдній разъ. Замтивъ, что на него смотрятъ, онъ быстро провелъ рукой по глазамъ и сдлалъ знакъ послдняго прощанья; потомъ обернулся снова, кликнулъ своихъ собакъ и исчезъ за деревьями.

Только спустя нсколько лтъ мы снова услышимъ о немъ. Елисавета и Оливеръ уже боле его не встрчали.  

1823