Поселенцы (= Пионеры) [старая орфография]

— Гд же взять мн эти деньги? поспшно прервалъ его Кожаный-Чулокъ. Вы вдь не даете мн награды за пантеру, потому что я убилъ оленя; гд же такому старику, какъ я, найти въ лсу столько золота и серебра. Нтъ, судья, придумайте что-нибудь лучше, чмъ на остатки моей жизни запереть меня въ тюрьму.

— Если вы имете что возразить на ршеніе, то судъ выслушаетъ васъ, съ кроткимъ участіемъ отвтилъ судья.

— У меня много есть, что возразить, вскричалъ Натти съ душевнымъ страхомъ, судорожно схватившись за прутья перилъ. Гд взять мн деньги? Пустите меня въ горы и лса дышать свжимъ воздухомъ, и я, не смотря на мои 80 лтъ, до исхода осени постараюсь уплатить вамъ всю сумму. Я увренъ, что вы на столько благоразумны, чтобы видть, какъ безстыдно и ужасно запереть въ тюрьму старика, который проводитъ свои дни въ томъ мст, гд всегда можетъ смотрть на небо.

— Я долженъ слдовать закону и руководствоваться имъ.

— Ахъ, судья Темпль, не говорите мн о законахъ! прервалъ его Натти. Разв кровожадная пантера заботилась о законахъ, когда жаждала жизни вашего единственнаго дитяти? Дочь ваша на колняхъ просила y Бога большей милости, чмъ я отъ васъ, — и Богъ услышалъ ее. Вы думаете, что если на мою просьбу вы отвтите отрицательно, то Богъ не услышитъ этого!

— Чувства мои не могутъ имть ничего общаго съ….

— Слушайте меня, судья, прервалъ его старикъ, и вы услышите голосъ разсудка. Я блуждалъ по этимъ горамъ, когда вы не были еще судьей, но ребенкомъ находились въ объятіяхъ вашей матери, и чувство мое сказало мн, что я до смерти могу ходить по нимъ. Помните то время, когда вы пріхали къ этому озеру, — тогда не было здсь тюремъ, чтобы запирать туда честныхъ людей. Разв не предоставилъ я вамъ медвжью кожу и не утолилъ вашего голода? И за мое радушіе вы хотите отплатить мн тюрьмой. 100 доллеровъ! Гд взять мн столько денегъ? Нтъ, нтъ, судья; хотя о васъ много говорятъ дурнаго, но вы не будете такъ жестоки, чтобы заставить умереть въ тюрьм старика за то, что онъ защищалъ свои права. Отпустите меня, ужъ я довольно долго былъ въ этой тснот; я стремлюсь на чистый воздухъ и въ лса. Не заботьтесь обо мн, судья, я заплачу штрафъ, пока въ лсу будутъ олени, a y озеръ бобры. Гд мои собаки? Подите сюда! Намъ предстоитъ работа не по лтамъ. Но если я общалъ, то все будетъ исполнено въ точности.

Кожаный-Чулокъ хотлъ уйти, но тотчасъ же былъ остановленъ констаблемъ, и прежде чмъ онъ могъ сказать что либо, произошелъ шумъ. Взоры всхъ присутствующихъ обратились въ конецъ комнаты.

Веньяминъ Пумпъ усплъ пробиться сквозь толпу и одной ногой стоялъ на окн, a другой на скамь присяжныхъ. Къ удивленію судей, онъ началъ говорить и посл нкотораго усилія вытащилъ изъ кармана кошелекъ, сказавъ:

— Если вы, господа, позволите мн стать противъ его преслдователей, то вотъ бездлица, которая уменьшитъ опасность. Здсь въ кошельк 25 испанскихъ талеровъ; я хотлъ бы, чтобъ здсь было боле, но такъ какъ этого не случилось, то я попрошу Ричарда Джонса спрятать ихъ, пока Натти не выпустятъ, и потомъ отдать ихъ ему.

Удивленіе отъ такой неожиданной выходки произвело всеобщее движеніе въ зал суда и было прервано стукомъ шпаги по столу и громкимъ голосомъ, призывающимъ къ порядку.

— Надо покончить дло, — сказалъ судья, желая подавить свое волненіе. — Отведите наверхъ преступника, констабль, — прибавилъ онъ. — Что теперь на очереди, господинъ секретарь?

Натти, кажется, примирился съ жестокой судьбой: молчаливо опустивъ голову на грудь, безъ сопротивленія послдовалъ онъ за судьями. Зрители дали мсто преступнику, и какъ только онъ вышелъ изъ залы, толпа кинулась за нимъ, чтобы видть позоръ стараго охотника.

На лобномъ мст множество народа окружило Натти. Между тмъ, констабль поднялъ вверхъ жезлъ и указалъ на отверстія, въ которыя Натти долженъ былъ вложить ноги. Кожаный-Чулокъ, нимало не возражая противъ наказанія, спокойно услся на землю, и даже не вздохнулъ, когда члены его вкладывали въ отверстія, хотя и кидалъ болзненные взгляды, какъ бы прося сочувствія своимъ страданіямъ. Въ грубой толп онъ не видлъ ни малйшаго состраданія, но нигд не замтилъ и безчувственной радости; слухъ его не былъ оскорбленъ ни однимъ браннымъ словомъ, какія при подобныхъ случаяхъ охотно высказываются.

Только-что констабль хотлъ опустить верхнюю доску, какъ Веньяминъ, протиснувшійся къ преступнику, грубо началъ разговоръ, какъ бы желая подать поводъ къ спору.

— Гд принято, чтобъ надвать людямъ такіе деревянные чулки? спросилъ онъ y констабля, и какую приносятъ они пользу?

— Я повинуюсь приказанію суда, господинъ Веньяминъ, отвтилъ этотъ: — вроятно, на то есть законныя причины.

— Положимъ, такъ; но спрашиваю васъ: что ж изъ этого выйдетъ? вдь эта штука не причиняетъ боли, a безсмысленно держать человка за пятки изъ одного дурачества!..