Пощёчина генерал-полковнику Готу

Уколов с Ефременко лукаво переглянулись, они-то ох как хорошо знали командира.

– Встать и отвечать по уставу! – рявкнул Гордеев.

Вскочив, Люлин встал по стойке «смирно», вскинул руку к шлемофону.

– Так точно, товарищ капитан, всё понял. Будет исполнено. Разрешите идти?

Люлин ушёл, и все дружно рассмеялись.

Когда немецкая разведка близко подошла к переезду через железнодорожные пути, грянул дружный залп винтовок и карабинов. Первые три экипажа мотоциклов погибли сразу. «Молодец Колодяжный, – подумал Гордеев, – близко подпустил и пулемётные точки не выдал». В бинокль он видел, как два полугусеничных бронетранспортёра, поливая насыпь огнём пулемётов, выкатились вперёд, из них высыпалась пехота и, пригибаясь, пошла к насыпи по обочинам дороги. За бронетранспортёрами остановилось несколько грузовых «опелей-блиц», высаживая пехоту. В этот момент с флангов ударили противотанковые ружья. Один бронетранспортёр вспыхнул и, видимо, в нём сдетонировали гранаты, взорвался, поражая осколками своих пехотинцев. Вскоре загорелась другая бронемашина и два грузовика. Едкий дым окутал просёлок. Немцы остановились, чуть отошли назад, оставив десятка полтора трупов.

Обер-лейтенант Герман Фалле, командир роты 112-го мотопехотного полка, шедшего в авангарде 20-й танковой дивизии, доложил по рации командиру своего батальона о встрече с русскими, а тот – командиру полка подполковнику Зимону. Подполковник, зная крутой нрав генерала и как тот переживал потери танков, побоялся докладывать командиру дивизии об остановке движения. Для генерала жизнь сотен пехотинцев не стоила потери десятка лёгких танков. Подполковник вызвал по рации обер-лейтенанта Фалле.

– Герман, – как можно спокойнее отдавал приказ подполковник, – пустите по флангам бронетранспортёры, обойдите русских. За нашей горящей техникой поставьте пару миномётов. Нам во что бы то ни стало нужно до темноты взять эту паршивую деревню и выйти на Минское шоссе.

– Слушаюсь, господин подполковник, будет исполнено.

Фалле был рад приказу. Он не любил инициативы и самостоятельности, он их боялся. А так, получив приказ, да еще при свидетелях, всегда можно будет скинуть с себя ответственность на начальство.

Гордеев наблюдал в бинокль, как с просёлка скатились вправо и влево четыре бронетранспортёра, как они пошли в обход узла обороны, как взрывом противотанковой мины разнесло вначале одну бронемашину, затем другую. Третий бронетранспортёр стал пятиться задним ходом и вскоре тоже нарвался на мину. Четвёртый остановился, из него выпрыгнула пехота, побежала зигзами в тыл, боясь нарваться на мины. Было похоже, что бронемашину оставил и экипаж. Это заинтересовало Гордеева. Он вызвал по телефону лейтенанта Колодяжного.

– Слушай, Колодяжный, а ты помнишь, где мины раскидал?

– Конечно, помню, я их на карте пометил.

– Ай ты, умница! Видишь немецкий броник? Они его бросили. Наложили в штаны от твоих мин и бросили. Нам бы этот броник очень пригодился.

– Да не вопрос, командир. Чуть стемнеет, я со своими орлами мигом туда и на бронике обратно.

Потеряв пять бронемашин, немцы сообразили, с флангов к русским не подступиться, там минные поля. Придётся пробиваться в лоб, разнеся русскую оборону миномётами и артиллерией. Когда воздух сгустился и стали подкрадываться сумерки, немецкие миномётчики начали прощупывать огнём территорию за насыпью. Особого вреда их мины не причиняли, падая на пустыре, но и подняться было нельзя от града осколков. Минут тридцать мины, пролетая с противным шипением над головами красноармейцев, «удобряли» осколками землю, потом всё затихло.

Пошёл дождь, густая облачность усилила сумерки, стало темно. Немцы прекратили все активные действия. Колодяжный с тремя сапёрами подобрался к брошенному бронетранспортёру, предварительно сняв несколько мин и освободив машине дорогу, завёл её и погнал к своим. Сапёры уложили мины обратно.

Вечером, после сытного ужина, Гордеев собрал командиров.

– Товарищи, первый натиск мы отбили. Отбили с серьёзными для противника потерями. Хочу от имени командования дивизии поблагодарить всех командиров, а вы передайте мои слова бойцам. Особые слова благодарности лейтенанту Колодяжному. Молодец! Бронетранспортёр загони во двор ближайшей хаты, он нам ещё пригодится.

Затрещала рация. Связист позвал Гордеева:

– Товарищи капитан, вас первый вызывает.

Сквозь писк и треск послышался голос полковника Михайлова:

– Третий, как у вас там? Докладывай.

– Здравия желаю, товарищ первый! – Гордеев отвечал бодро и, как показалось комдиву, даже весело. – У нас всё нормально, отбили первую попытку немцев прорваться к Минскому шоссе. Они отошли. Завтра будем ждать в гости.

– Потери большие?

– Три убитых лошади, четверо бойцов легко ранены. Но это всё в результате бомбёжки.

– А что немцы?

– Шесть бронетранспортёров подбиты, сожжены и подорвались на минах, ещё пять грузовиков и шесть мотоциклов, около взвода пехоты. Один целый бронетранспортёр с пулемётом увели у немцев в наше расположение.