Послания Ивана Грозного

от 26 ноября 1569 г., а из донесения того же Цира от 7 - 8 января 1570 г.

мы узнаём, что Тарановский вернулся в Польшу «несколько дней тому

назад». ), естественно, могли включить в состав сочинений Курбского,

наряду с его «Историей о великом князе Московском», и повесть

Тарановского о военных успехах «нарочитого мужа», казненного «великим

князем».

Итак, вопрос о первоначальном составе собрания сочинений не может

считаться разрешенным: наряду с сочинениями самого Курбского (и

первым посланием Грозного), в эту антологию могли входить и некоторые

сочинения, сохранившиеся в первой подгруппе «сборников Курбского». Но

какие именно это были сочинения и каков вообще был состав собрания

сочинений XVI в. - мы не знаем.

525

То же самое можно сказать и о тексте первого послания Грозного в этих

«сборниках». Текст этот, несомненно, еще дальше отстоит от ПК, чем текст

ХСУ; первоначальный текст царского послания подвергся здесь

систематической редакторской переработке. Но когда была произведена эта

переработка - не известно: она могла быть произведена как редактором

собрания сочинений Курбского XVI в., так и редактором XVII в. (в этом,

втором случае, как мы уже указали, текст собрания сочинений XVI в.

следует искать в списках ХСУ).

В литературном отношении текст «сборников Курбского», во всяком

случае, имеет определенные преимущества над ХСУ. Это относится,

например, к упомянутой выше притче о Карпе и Поликарпе. В списках

ХСУ, как уже указывалось, притча эта столь же композиционно сложна, как

и в Я, и вдобавок начинается прямо с середины. В «сборниках Курбского»

притча о Карпе опущена, оставлена только притча о Поликарпе, которая

имеет вступительную мотивировку: «А еже речеши, глаголя: воссылати

Богу о отмщении своем, и сия или не веси, како преподобный Поликарп...»

(стр. 121). Большая последовательность и осмысленность этой части

текста «сборников Курбского» по сравнению с ХСУ дала основание

немецкому переводчику первого послания Штелину (ознакомившемуся с

этими списками по изданию Кунцевича) сделать вывод о первоначальном

характере соответствующего места в «сборниках Курбского» по сравнению

с ХСУ - рассказ о Карпе в ХСУ представляет собой, по мнению Штелина,

постороннюю вставку в первоначальный текст Грозного (ук. соч., стр. 95,

прим. Ь). Но мы знаем теперь, что рассказ ХСУ есть только испорченный

вариант рассказа, читаемого в списке К. А рассказ о Карпе и Поликарпе в

К, при всей своей композиционной сложности, несомненно ближе к

первоначальному тексту Грозного, чем в «сборниках Курбского», - чтобы

убедиться в этом, достаточно сравнить вступления в обоих рассказах. В К

мы читаем: «А еже убо не хощепвд молчати, но всегда проповедати на нас

пребезначальной троицы и всем святым...», - это действительные слова

Курбского из его послания царю (см. выше, стр. 535); в «сборниках

Курбского» вместо этого - весьма приблизительный пересказ: «А еже

речеши, глаголя: воссылати Богу о отмщении своем...». Очевидно,

литературно сглаженный рассказ о Поликарпе в «сборниках Курбского» -

плод редакторской работы: имея перед собой не удовлетворявший его по

той или иной причине текст (может быть, такой, какой мы читаем сейчас в

ХСУ), редактор подверг его стилистической правке.

За счет искажений переписчиков ( Одним из примеров таких искажений

может, повидимому, служить текст, читающийся на стр. 106: «Тако и

вы прегордые царства...подручны нам сотворили, талавии». Последнее

слово Устрялов (ук. соч., стр. 435) переводил как «негодяи». Однако, в

списках Я и ХСУ мы читаем вместо этого слова: «Тако же нашь

промысл,попечение о православии» (стр. 48). Естественно, возникает

526

предложение, что «та-лавии» - это просто начало и конец пропущенной

фразы. ) и редакторской правки можно отнести большую часть отличий

«сборников Курбского» от ПК. Но есть в «сборниках Курбского» одно

место, которое едва ли можно приписать редакторской руке: это -

последний абзац послания, отсутствующий и в Я и в ХСУ. Грозный

упрекает самого себя за излишние разговоры с Курбским и цитирует царя