Посланники Великого Альмы (Книга 1)

- Веселитесь? - Майкл Форест красными глазами мигнул на телефон. К этому времени он уже с неприязнью смотрел на развалившегося в кресле полковника морской разведки, сменившего вчера в полдень местного фэбээровца. И тот и другой, по его мнению, ничего путного за это время не сделали. Все оставалось, как 23 часа назад: 62 заложника, семь членов экипажа, семеро исламских фанатиков, заминированный самолет.

"И вот это, черт возьми, пресловутые спецы?" - с раздражением думал Форест, глядя в окно на здоровенных парней, одетых в камуфляж. Они, увешанные оружием, были, казалось, везде, но тоже бездействовали.

Кертис ничего не ответил, ещё раз придавив в пепельнице дымящуюся сигару.

Ровно через пять минут снизу, из зала ожиданий аэропорта, раздались первые аккорды рок-н-ролла.

- Да, - Кертис одобрительно кивнул головой, - ребята действительно готовы были начать в любой момент.

- Чего не скажешь о вас, - не удержался Форест.

- Послушайте, Майк... Можно я вас так буду называть?

- Да называйте как хотите, - досадливо отмахнулся директор аэропорта.

- Так вот, Майк, знаете, чем отличается пессимист от оптимиста?

Форест мрачно посмотрел на полковника, но все же ответил:

- Знаю. Еще со студенческих времен знаю. Вы это про коньяк и клопа?

- Чего? - полковник недоуменно поднял седые брови. - Про какого клопа?

- Который коньяком пахнет! - в сердцах выдохнул Форест.

Кертис с минуту тупо смотрел на директора аэропорта, а потом вдруг захохотал. Он буквально рыдал от смеха, запрокинул голову, и на его худой шее резко обозначился острый кадык.

- Я понял, - сквозь выступившие на глазах слезы, проговорил Кертис.

- Ну и прекрасно. - Форест смотрел на полковника, как на сумасшедшего.

- Так вот, говоря вашим студенческим языком, коньяк у вас пахнет клопами. - Кертис успокоился. - Вы, Майк, пессимист.

- А вы...

Шея Фореста приобрела малиновый оттенок, и он старался подобрать подходящее в этот момент определение полковнику.

- Не тужьтесь, Майк, не нужно. Я прекрасно понимаю вас. Хотите честно и откровенно?

- Сейчас я хочу только одного: чтобы освобождены были люди и чтобы никто из них не пострадал.

- Вы не оригинальны. Абсолютно все этого хотят, кроме террористов, конечно.

- Господи, да вы циник!

- Отнюдь. Просто я хладнокровнее вас, увереннее и... - Кертис сделал небольшую паузу. - И ещё я - профессионал.

Форест хотел прервать никчемную браваду полковника и обозвать его болтуном, но на связь снова вышел капитан Уоткинс.

- Полковник, - раздраженно проговорил он, - у нас ещё одна делегация, опять из Майами, теперь уже "Женщины против террора".

- А эти что хотят, тоже играть?

- Нет, эти рвутся в бой, хотят пройти на летное поле. Их человек пятнадцать-двадцать, прямо кошки какие-то. Кое-кому из наших ребят уже досталось. И вообще мне не нравится атмосфера в аэропорту.

- Это все?

- Куда там! Не хотите взглянуть на активистов-анималистов?

- А эти-то с какого боку там?

- На борту, в грузовом отсеке, клетки с кошками и собаками. Простите, полковник, но здесь сущий бардак!

- Спокойнее, Уоткинс, спокойнее. Сейчас я спущусь к вам. - Кертис вернул "Стандарт" лейтенанту Крибсу. - Я буду внизу, связь держите через Уоткинса.

- Да, сэр, - Крибс послушно боднул головой.

Форест, глядя вслед удаляющейся фигуре полковника, бросил:

- Не все в вашей команде стоики.

- Что делать, что делать... - Кертис уже спускался по лестнице, и Майкл Форест не услышал его. Он снова смотрел на летное поле, на одиноко стоящий авиалайнер.

3

В здании аэровокзала было относительно спокойно, и Кертис не увидел тут бардака, который посулил ему Уоткинс. Пассажиры и встречающие стояли немногочисленными группами и оживленно переговаривались, бросая взгляды через стекло на взлетную полосу. Единственное людное и шумное место было возле двух широких лестниц, ведущих в нижние этажи, где находились камеры хранения и подземный гараж.

Толпа, человек в 70-80, щербатым кольцом окружила четверку лохматых парней, производящих на свет грохочущие звуки рок-н-ролла.

Полковник, проходя мимо импровизированной сцены, сильно прижал ладонь к уху; хриплый голос солиста, вещавший на весь зал что-то о деньгах и ночи, был не очень-то приятен для прослушивания именно в такой аудитории, где бетон и стекло искажали звуки, играя в пинг-понг с высокими и напрочь поглощая низкие тона.

Кертис на минуту остановился, чтобы ради любопытства разобрать слова песни.

"Ты очень богатый? - надрывно вопрошал солист, сморщась и надув на шее готовые лопнуть вены. И продолжал:

Отлично! Ночь начинается с заката.

Все от тебя зависит - насколько ночь зависнет.

Если в деньгах ограничений нет

Ты долго не увидишь свет! А-а-а!"

Полковник только крякнул, прикидывая - при чем тут эта песня и террор? А другим, похоже, нравилось. Десятка полтора молодых людей энергично вращали телами и, к удивлению Кертиса, подпевали:

Лишь пара свечек - и ночь твоя навечно.

Есть наличность?

О'кей! Сомненья прочь!

Добро пожаловать в темень!