После бури

Закончив одну молитву, сейчас же запели: “Дева днесь”, но вдруг послышались долгожданные звуки коровьих шлепков. Карасев вскочил, схватил приготовленную доску и деревянную лопаточку.

– Кузька, посвети…

Быстро принялись за дело и, когда все было готово, намазанную доску выставили на мороз.

– Во! За ночь так прихватит… Я те дам, – сказал Сеня. – Утром я тебе помогу, Карась.

– Очень толсто не наращивайте, – посоветовал Кузя. – Тонкий лед крепче.

– И без тебя знаем.

– А что это Васька долго? – недовольно протянула Маруся. – Пора уж…

– Успеешь. Свечки надо поставить. Пошли…

Отряхнув ноги в сенях, вошли в дом, прибавили в лампе свет и занялись звездой.

Карманы у Кузи дырявые, и все содержимое проваливалось за подкладку кацавейки. Вытаскивая огарки свечей, он не заметил, как обронил на пол небольшой металлический предмет.

– Чур на одного! – сказала Маруся, нагибаясь.

Занятые звездой, ребята не обратили внимания на восклицание девочки. Маруся подошла к лампе и стала разглядывать находку. Четырехгранные, с углублением посредине, металлические палочки были связаны вместе. На одном конце они имели букву. Некоторые буквы она сразу узнала: Д, О, И. Другие были почему-то перевернуты задом наперед.

– Ты где взяла? – неожиданно грозно спросил Кузя, выхватив у нее из рук находку.

– Я нашла… – робко ответила Маруся.

– Где нашла? – А вот здесь.

Девочка показала рукой на пол и такими ясными глазами посмотрела на мальчика, что сомневаться не приходилось. Положение создалось затруднительное: надо было как-то объяснить, предупредить, иначе она могла проболтаться и наделать бед.

– Это мое. Марусенька, ты никому не сказывай, – таинственно прошептал Кузя. – Слышишь, Маруська? Если узнают, все пропадем. Посадят в “чижовку”.

– Я не скажу… Кузя, а на что тебе? – таким же шепотом спросила она.

Мальчик оглянулся. Карасев и Сеня вставляли огарок свечи в звезду и не обращали на них внимания.

– Гляди!

Он взял руку девочки и приложил связку буквами к ладони, сильно нажал. На коже отпечатались слова.

– Видала! – прошептал он. – Такими буквами книжки печатают. Только ты никому не сказывай.

Маруся недоверчиво слушала и с удивлением смотрела на ладонь. Буквы вдавились на коже и сначала были синеватыми с белыми каемками, затем начали краснеть, расплываться и, наконец, стали еще заметнее.

– А где ты взял? – поинтересовалась она.

– Я тоже нашел, – соврал он и, погрозив пальцем, спрятал связку в карман. – Только ты никому… Побожись!

– Нет, ей-богу, никому, – охотно сказала девочка и перекрестилась на Кузю.

Звезда была готова; время шло, ожидание томило, и ребята устроились кучкой в темном углу около печки, разговорились.

– А сегодня в полиции Кандыба дежурит, – сообщил Кузя, знавший все новости поселка.

– Он “братоубивец”, – заметила Маруся. – Дядя Степа сказывал, его надо в шурф спустить вниз головой.

– Не твоя забота. Придет время, и спустят, – остановил ее Сеня. – Ты лучше помалкивай.

– А он один там? – спросил Карасев.

– Один.

– Вот бы ему теперь стекла вышибить! На улице-то мороз! – предложил Карасев.

– Давайте! – живо согласился Кузя. – Возьмем полены да ка-ак звизданем, одним разом!

– Нет… Стекла не надо. Ни к чему, – возразил Сеня. – Вот если спалить. Фараоны пьяные, никто не увидит…

Глаза ребят загорелись злым огоньком. Воображение легко представило картину возможного пожара.

Бьет в набат церковный колокол, и тревожные удары гулко разносятся над поселками. Огонь разгорается все ярче и ярче, искры летят к небу, и никто не хочет тушить ненавистную “чижовку”.

Неукротимую злобу затаили сироты против полиции после восстания. Там служили, по их мнению, виновники всех бед, горя и страданий. А главное, пристав или, как они его называли между собой, “живодер”. Часто мечтали ребята о мести за отцов, строили всевозможные планы, но Вася Зотов всегда останавливал и, что называется, охлаждал их пыл. Ослушаться его они не смели.

И только Кандыба дважды почувствовал на себе силу их ненависти. Один раз они подобрались к его дому и по команде выбили все стекла. В другой раз достали каустика и, когда Устинья, жена Кандыбы, развесила на дворе после стирки белье, они ночью перемазали его ядовитой солью. Кандыба, конечно, догадывался, кто это сделал, но молчал. Во-первых, “не пойман – не вор”, а во-вторых, боялся, что может быть и хуже: пустят “красного петуха”.

– Мальчики, мамка сказывала, вчера в кузнице драка была. Мастера побили…

– Ну и пускай… – неопределенно промолвил Сеня. Он еще не расстался с мыслью поджечь полицию, хотя и был уверен, что Васька не позволит.

Наконец распахнулась дверь и вошел Вася Зотов. Он был самый старший. Отцовский полушубок, большие валенки и мохнатая шапка велики, но в них легко угадывалось стройное, сильное тело юноши.

– Все собрались?

– Все… А чего ты так долго?

– Дело было… Ну-ка, покажи звезду. – Вася взял звезду, проверил, крепко ли она держится на палке. – Хорошо! Инженера Камышина встретил. Велел приходить к нему славить, – сообщил он.

– Он добрый, – сказала Маруся.

– Ну да, добрый, – усмехнулся Сеня. – Он трус! “Медведь” говорил, что он не наш.