После бури

– Не болтай, если не знаешь. Он тоже революционер. Только он в другой партии состоит. С рабочими он не хочет, – уверенно сказал Вася, хотя сам имел довольно смутное представление о партиях.

– Потому что сам не рабочий, – подтвердил Карасев.

– Не потому. Разные партии есть… Которые за царя, которые за фабрикантов и за помещиков, а которые за рабочих, – также уверенно пояснил юноша.

– Вася, бери просфорку. Это тебе, – сказал Кузя и протянул просфорку.

– Украл?

– Я с разрешения. Нет, верно! Просвирня сама велела взять.

Вася сунул просфорку в карман, взял звезду и оглядел свою команду.

– Марусь, а ты ведь замерзнешь…

Девочка сразу заморгала глазами и замотала головой.

– Нет… Я теплая. Я пойду с вами.

– Пускай идет, а замерзнет, домой прогоним, – заступился Сеня.

– Ну ладно. Только потом не реветь. Пошли!

Потушив лампу, славельщики гурьбой вышли из дома и направились к рабочим баракам.

4. В УЧАСТКЕ

В полицейском участке тепло и тихо. В печке изредка потрескивали еловые дрова, в шкафчике шуршали тараканы, в кабинете начальника тикали часы. Кандыба сидел за столом и, положив голову на ладонь согнутой руки, тупо глядел на огонек лампы.

“Кто же тут еще ненадежный?” – думал он. Рабочих много, и все они казались ему ненадежными. Все смотрят волками, все отворачиваются при встрече или просто не замечают.

Перебирая в памяти наиболее известных, он вспомнил о Денисове, по прозвищу Медведь.

“Вот этот, пожалуй, самый ненадежный… – решил Кандыба. – Вот на кого надо указать приставу!”

Брат Денисова после восстания был сослан на каторгу, а он каким-то чудом уцелел.

– Погоди, Медведь… Ты еще меня попомнишь… – сказал околоточный вслух и погрозил кулаком в сторону двери.

Были у Кандыбы с Денисовым кое-какие счеты с давних времен, и вот, кажется, пришло время рассчитаться.

От этой мысли на душе стало веселее. Кандыба достал из-за деревянного сундука “мерзавчик” и поставил его на стол. Из кармана висящей шинели вынул две рюмки в виде бочоночков и кусок пирога, завернутого в цветистый платок. Ударом о ладонь раскупорил бутылку, налил в обе рюмки и развернул платок.

– С праздником! – сказал он вслух.

Взяв в каждую руку по рюмке, он чокнулся ими сначала о бутылку, затем рюмку о рюмку и, не переводя дыхания, выпил одну за другой. Крякнул и начал закусывать пирогом.

В сенях послышалось хлопанье дверей и шарканье ног. Кандыба быстро спрятал бутылку за сундук, рюмки сунул в карманы шаровар и принял озабоченно-деловой вид.

Вошли двое.

– Принимай гостя! – сказал Жига, пропустив перед собой задержанного мужчину. – В зотовский дом, понимаешь ли, забрался, печку затопил и сидит, как хозяин!

– В зотовский дом? – переспросил Кандыба. – Он же заколочен…

– А ему что… Заколочен, так еще и лучше, – ответил Жига. – С приставом желает говорить. Беспаспортный.

Кандыба внимательно посмотрел на задержанного, но тот, не обращая внимания на околоточного, скусывал лед, наросший на усах.

– Протокол завтра напишу, – сказал городовой, собираясь уходить.

– Замерз?

– Пока ничего.

– Пьяных много?

– Кто их знает! По домам сидят.

Жига ушел. Кандыба вторично и по возможности строго уставился на мужчину, но это не подействовало. Разглядев толстого с громадными пушистыми усами, добродушного на вид полицейского, человек подмигнул ему и улыбнулся.

– Чего тебе смешно? – сердито спросил околоточный. – Как зовут?

– Непомнящий.

– Имя как?

– Никак. Нет у меня имени.

– Имя нет? По-нимаю… А мать у тебя есть?

– Нет.

– Матери нет? Откуда же ты взялся?

– В канаве нашли.

– В канаве, говоришь?.. Так… Это другое дело… А как же без матери?

– Не было матери. Русским языком тебе говорят, – спокойно ответил мужчина и, не дожидаясь приглашения, сел на скамейку около печки.

– Впервые такого человека вижу… Без матери! – не то шутливо, не то серьезно удивился Кандыба. – Много бродяг ловили, но такого не видал! Ты из Сибири бежал?

– О чем нам с тобой говорить?.. С начальством буду говорить.

– Я начальник! Говори со мной.

– Видали мы такое начальство, – презрительно, сквозь зубы проговорил мужчина и отвернулся к печке.

Кандыба растерялся. Независимое поведение и уверенный тон бывалого человека в полиции сильно его смущали.

– Пристав где? – громко спросил задержанный.

– Пристава тебе надо? – прищурив глаза, переспросил Кандыба. – Увидишь и пристава. Не торопись. Увидишь, второй раз не захочешь. Он с тобой возжаться долго не будет.

– А кто у вас пристав?

Теперь Кандыба догадался, почему этот человек держится так уверенно. По-видимому, он знает старого пристава, служившего здесь до восстания. Слабого, безвольного “либерала”, как его называл Аким Акимыч, новый пристав.

– Пристав у нас теперь настоящий! Ему скажешь… И мать вспомнишь… – угрожающе растягивая слова, начал говорить Кандыба, но вдруг замолчал и прислушался.