После Ельцина. "Веймарская" Россия

Политический пат Посмотрим все же, к какому новому сценарию авторитарной реставрации могла двинуться оппозиция, считая от весны и лета 93-го? Какой выбор у нее оставался? Прежде всего - о политической обстановке в России, сложившейся к моменту крушения конституционного сценария.

Парламентом оппозиция, как мы знаем, овладела. Но захватить контроль над правительством не смогла. Тем самым в стране создалась патовая ситуация, из которой действительно не было никакого легитимного выхода. Верховный Совет оказался пятым колесом российской государственной телеги, “охвостьем” старого режима. Не способный реально проводить свои политические решения, он не давал делать это и никому другому. Он подрывал порядок в стране, превращая ее в заповедник беззакония.

Даже Евгений Ясин, нынешний министр экономики, известный своей легендарной приверженностью к компромиссу и ухитрившийся в самый разгар шоковой терапии остаться в одинаково добрых отношениях и с реформаторами, и с их оппонентами из “Гражданского союза”, - и тот воскликнул в отчаянии, что “с таким парламентом Россия из кризиса не выберется!“29. Ясин расценил деятельность Верховного Совета в главной сфере его компетенции - бюджетной — как натуральное вредительство: “Парламент не руководствуется интересами страны. Представление об ответственности полностью утрачено”30. Премьер Виктор Черномырдин охарактеризовал бюджет парламента как “абсолютно непонятный” и назвал дефицит, превосходящий в нем доходную часть, “историческим”. А Борис Федоров, министр финанасов, просто заявил, что исполнять парламентский бюджет правительство не намерено. Дальнейшее сосуществование реформистского правительства с оппозиционным парламентом становилось немыслимым. Обе ветви власти взаимно одна другую парализовали. В августе 93-го большая группа писателей, включавшая многих литераторов, пользующихся в обществе непререкаемым авторитетом, обратилась к президенту с требованием “провести досрочные, не позднее осени текущего года, выборы высшего законодательного органа власти”31. Президент внял этому призыву. 21 сентября он распустил парламент, назначив досрочные выборы, хотя конституция и не давала ему таких полномочий. Кажется, что логика рассуждения подталкивает нас к тому, чтобы 271

остановиться и заняться рассмотрением этого шага, его правомерности, его последствий. Ведь именно это занимало все внимание участников и наблюдателей этих драматических событий - и в сентябре, и в октябре, и еще много-много месяцев спустя. Но я намеренно не стану этого делать, потому что поговорить хочу как раз о том, чего ни участники, ни наблюдатели не заметили.

Паралич обеих ветвей власти, вынудивший одну из них к неконституционным действиям, был не единственным аспектом политического пата, созданного в трансформирующейся стране “красно-белой” оппозицией. Есть еще один. И он намного более серьезен. Имеет ли в принципе эта ситуация решение на внутренней политической арене? Или возможные варианты (хотя бы и досрочные выборы нового парламента) всего лишь создают иллюзию такого решения? Тогда, осенью 93-го, я не видел никаких гарантий, что новый парламент, ради выборов которого все это затевалось, будет лучше старого, что отныне правительство реформ сможет надеяться на устойчивое большинство и повторение до-сентябрьского паралича тем самым исключается. С тех пор прошло много времени, событий хватило бы не на одну книгу, но таких гарантий я не вижу до сих пор. Патовая ситуация сохраняется - меняются только ее формы и острота.

Сломать инерцию политического пата послеавгустовский режим мог бы только в одном случае: если бы он нашел в себе силы и решимость сделать то, чего не сумел веймарский - поднять страну на мощное демократическое контрнаступление, переломить ход психологической войны. Но нет у него для этого ни интеллектуальных ресурсов, ни политической интуиции, ни даже понимания того, куда ведут страну эта инерция и эта война. Ничем он пока что не показал, что он сильнее веймарского режима, что он обладает качествами, которых тому в свое время недоставало. Значит, и выйти из патовой ситуации, опираясь на собственные силы, послеавгустовский режим в Москве уже не сможет — ни завтра, ни послезавтра, ни при экономическом провале, ни при стабилизации.