После Ельцина. "Веймарская" Россия

- и проигрывающих эту борьбу людей! Проханов и Малютин верно судили: брошенные на произвол судьбы, эти люди и впрямь могут составить массовую армию оппозиции - если дать им скатиться на уровень люмпенов. Но они же представляют и надежду России. Эти россияне закалены жизнью, в большинстве случаев образованны, трудолюбивы и прилежны. Дайте им поприще для приложения сил, возможность достойно жить - вы получите настоящую армию возрождения страны. Мой план и был построен на этой, как говорят шахматисты, “вилке”: одной акцией и отнять у реваншистов массовую политическую базу, и создать плацдарм для демократического контрнаступления. Тем более, что без такого контрнаступления, говорил я тогда японцам, не видать вам Курил, как своих ушей. Во всяком случае в нынешнем поколении. Время работает против вас. Если сегодня руки у президента связаны сопротивлением оппозиции, то завтра, когда она возьмет под контроль международные дела, ваш вопрос вообще будет закрыт (и именно так, читатель знает, несколько месяцев спустя все и произошло).

Но тогда японские политики выслушали мое предложение заинтересованно и благожелательно. Конкретно заключалось оно в том, чтобы Токио переадресовал 2,5 миллиарда долларов, предназначенных для России, нашему Совету. Что пользы, если они попадут московской бюрократии с ее дырявыми карманами, пытался я им объяснить. Кроме того, передача денег российскому правительству сделает эту помощь политически невидимой, а анонимность - это как раз то, чего вам во что бы то ни стало нужно избежать. Вам как раз нужна громкая международная кампания. Вам нужно показать всему миру и, в первую очередь, российской публике, что именно вы взяли на себя заботу о ее беженцах, о ее демобилизованных солдатах, о ее бездомных и отчаявшихся. Обо всех тех, одним словом, до кого не доходят руки у Запада.

Голубые город

А предложил я японцам вот что: выступите с инициативой строительства в сердце страны двух или трех городов, соответствующих вашим современным стандартам. Причем специально для беженцев и бездомных. И чтобы строили они их сами.

Такой проект не только нанесет сокрушительный удар “непримиримой” оппозиции, развязав тем самым руки президенту для реше

295

ния курильской проблемы. Он изменит политический климат в России и развяжет несколько узлов, которые сейчас выглядят мертвыми. Камня на камне не останется от действующих неотразимо обвинений, что демократия покинула в беде миллионы русских за пределами России. Вместе с убойным лозунгом оппозиция потеряет и наиболее воинственных потенциальных приверженцев. Этим людям некогда будет скандалить на площадях, они будут строить собственное жилье. Растущие города переломят безнадежность и апатию, станут наглядным символом того, что может принести России демократия, а одновременно — предметным напоминанием о том, что может она потерять, если мир от нее отвернется.

В стране начнется строительный бум. Хоть капитал и менеджмент придут из-за границы, но технология, инженерные и архитектурные таланты, рабочие руки и строительные материалы все равно будут отечественными.

А уж как будут деморализованы “непримиримые” - и потерей козырного туза из своей колоды, и стремительным переходом демократии в наступление — это уже вообще само собой разумеется. Только в такой обстановке, при таких радикальных изменениях политического климата в стране сможете вы говорить с президентом о Курилах, убеждал я японцев.

А вот чего я им не говорил. Приняв такой проект, они могли бы, я надеялся, стать своего рода локомотивом реформы всей западной политики в отношении России. Они создали бы, по сути, новое - символическое - ее измерение. Наглядно показали бы миру, что такое политика соучастия в демократической трансформации имперской державы. И доказали бы, что такая политика в принципе возможна. Создав в России остров надежды, символ великого гражданского будущего, политика соучастия одновременно продемонстрировала бы и самому российскому правительству, что к такому будущему ведет не утверждение своей гегемонии в соседних республиках, а внутренняя гражданская трасформация.

Верил я и в то, что “японский” проект создаст новое гигантское поле приложения сил не только для российской молодежи (которая может клюнуть — и, к сожалению, клюет-таки - на фашистскую романтику “национальной революции”), но и для интеллигенции, оказавшейся одной из главных жертв переходного времени. Особенно, если бы новые города для беженцев, полностью демилитаризованные и свободные от государственной собственности, предназначены были стать, скажем, эталонами экологической чистоты и центрами демографического возрождения страны.