После Ельцина. "Веймарская" Россия

Давайте прикинем. С одной стороны, правая оппозиция успешно набирает очки в психологической войне. И первую половину пути к созданию объединительной идеологии она уже прошла-в том, по крайней мере, смысле, что многие из ее вождей считают такую идеологию необходимой, некоторые из ее интеллектуальных центров над ней серьезно работают и первые проекты уже прорисовываются. С другой же стороны, сектантская фрагментарность оппозиции, ее принципиальная разнородность, неуправляемость “патриотических” масс и беспощадное соперничество лидеров, которые я попытался здесь проиллюстрировать, делают перспективы туманными. Быстро завершить вторую половину пути практически нереально, или мало реально - во всяком случае, в предвидимом будущем. Ошибся, к счастью, Андрей Козырев, когда в 1992 году сказал открытым текстом, что для России истекает последний веймарский год. И Валерий Выжутович, находивший это даже очевидным для “вдумчивых наблюдателей”, тоже ошибся. Есть еще время до октября 17-го года, по петроградской хронологии, и до 33-го - по берлинской. И все же время остается фактором критическим. Судя по сегодняшней растерянности западных элит, деморализованных югославским кризисом, для “раскачки” господствующего сегодня на Западе стереотипа невмешательства в российскую психологическую войну тоже понадобятся годы. Заглянуть вперед всегда трудно. Еще труднее осознать, что уже в силу своего ядерного статуса Россия неминуемо окажется главным полем сражения между европейской демократией и всемирным “экстремистским национализмом”. И что поэтому проблема общеевропейского возрождения неразрывно связана с разрешением российского кризиса, несопоставимо более грозного, чем югославский. Если мои расчеты верны, эти годы в запасе у Запада есть. Но как, на что они будут потрачены?

51Глава третья Ищу союзников!

Россия сегодня - на марше, в розе ветров, на перекрестке всех дорог, из которых может быть выбрана любая. Рыночное хозяйство, построенное при помощи Запада, вовсе не помешает ей встать в постельцинскую эпоху на тот путь, куда толкают ее вожди оппозиции: на путь безоглядной вражды с Западом. Отсюда центральный вопрос, от которого западные политики упрямо уходят, но которого им не избежать: как воздействовать на будущий выбор России в условиях, когда рынок в ней побеждает, а демократия проигрывает?

Казалось бы, и раздумывать нечего: срочно реформировать русскую политику Запада, сделав ее сверхзадачей нейтрализацию реваншистской угрозы. Как - уже говорилось: положить на чашу весов российского выбора весь еще неистраченный в России авторитет Запада, его

Выбор России и выбор Запада

политический опыт, его интеллектуальную изощренность, проникнутую духом идеализма и морального сопереживания. Конечно, можно ничего этого не делать. Можно, пренебрегая опытом 1920-х, вновь понадеяться на самотрансформацию имперского гиганта. На то, что российская реваншистская оппозиция вдруг уйдет почему-то в тень, на периферию политической жизни и угроза рассосется сама по себе. Но я бы считал в этом случае необходимым, чтобы западная публика совершенно точно представляла себе степень риска, связанного с таким решением, и осознанно на него согласилась. Другими словами, она должна уяснить, что так же, как и народ России, стоит перед выбором, который определит ее будущее. Чтобы эта непростая данность уложилась в общественном сознании, необходима широкая и свободная дискуссия. И открыться, по обстоятельствам, она должна была уже давно. Однако до сих пор, хотя яростный российский кризис уже задышал просвещенному Западу в затылок, нет сигнала к началу такого мозгового штурма. Почему?

Чтоб не выбиваться из жанра, попытаюсь набросать ответ в лицах.

52

Я выбрал четыре ключевые фигуры среди экспертов, занимающихся Россией. По полному спектру: экономиста, политолога, историка и политического деятеля. Пусть читатель сам рассудит, нужна ли этим людям дискуссия о выборе России и тем более о выборе Запада.

Заботы экономиста Хотя профессор Сакс и выглядит в свои неполные 40 лет мальчиком, он серьезный специалист в своей области - теории международных финансов. Питер Пассел даже назвал его “самым важным сейчас экономистом в мире”1, на плечах которого лежит самая сложная из всех сегодняшних задач: вытащить Россию из коммунистического омута, как вытащил он когда-то из фантастической (24000% в год) гиперинфляции Боливию. Никто из западных экономистов не ринулся так беззаветно и отчаянно, как он, в русские дела, и никого другого не ненавидит так страстно реваншистская оппозиция. Если б я даже больше ничего о нем не сказал, одно это служило бы ему высокой рекомендацией.