После Ельцина. "Веймарская" Россия

единой идеологической платформы “непримиримой оппозиции” потребует времени. Власть же надо было брать немедленно, покуда она, как им казалось, валяется под ногами. Потому-то и поторопились они провозгласить “стратегический союз”. Чисто по-ленински объяснил это поспешное решение Зюганов: “Мы обязаны отложить идейные разногласия на потом и прежде всего добиться избрания правительства народного доверия”9. Другими словами, берите власть, пока не поздно, и “только потом решайте все остальные вопросы”10, Многих интеллигентных “патриотов” шокировала такая откровенная беспринципность. Им все-таки нужно было хотя бы для самих себя 169

прояснить позиции. Во имя чего брать власть? И что с ней делать, когда мы ее возьмем? Никакого “потом”, справедливо опасались они, не будет. Первые же политические декреты определят курс новой власти, а далее любое отступление от него будет чревато такой дракой между “красными” и “белыми”, не говоря уже о “коричневых”, внутри нового правительства, которая неминуемо обернется самоубийством и для него, и вообще для страны. Так что не одному Константинову хотелось считать коалицию исключительно тактической и временной .

Можно себе представить, как раздражало лидеров это интеллигентское чистоплюйство, однако они старались сохранять терпение. “Слов нет, нам следует говорить о стратегических разногласиях внутри оппозиции, но не следует, придя к власти, торопиться их решать, - мягко поучал Стерлигов. — Если у нас есть согласие о первоочередных мерах, мы в первую очередь и должны ими заняться и, стало быть, вне зависимости от партийных пристрастий, должны на определенное время законсервировать те социальные институты, которые немедленно докажут свою жизнеспособность”11.

Логика у национал-большевиков, что в брежневские, что в послеав-густовские времена, была одна: спихнуть начальство и занять его место. А “социальные институты” —другими словами, систему, в которой они знали все ходы и выходы - трогать совершенно необязательно

Но нельзя же вождям открыто признаваться, что они планируют новую перестройку “под себя”! Под их своекорыстную логику было подведено хитрое идейное обоснование. “Ни сейчас, ни в ближайшие годы Россия не в состоянии выбрать модель ее будущего государственного и экономического устройства. Семьдесят лет ей вдалбливали интернационалистские коммунистические ценности, а теперь вот уже семь лет насаждают в ней космополитические демократические идеалы. Наше общество засорено чуждыми ему понятиями и представлениями, и потому никакие референдумы истинных интересов народа не выявят”.

И вывод: “Любые радикальные реформы в переходный период необходимо запретить”12.

Если читателю эти глубокомысленные рассуждения кажутся хотя бы отчасти резонными, то пусть он перенесется мысленно в послевоенную, еще не успевшую прийти в себя Германию. Впрочем, нет, Германия - слишком “западная” страна для нашего сравнения. Возьмем лучше разбомбленную Японию1945-1948 гг. — ничего “восточное” просто не бывает. И вот раздается требование запретить любые радикальные реформы и законсервировать старую систему, которая привела ее к тотальному поражению. Японскому народу, видите ли, две тысячи лет “вдалбливали” изоляционистские и милитаристские ценности, а теперь вот уже три года насаждают в нем вообще неизвестно что! Разве даже нам, вчуже, не ясно, что в этом случае Япония никогда не стала бы той страной, какой знаем мы ее сегодня? Разве не очевидно, что если и были в Японии и уж тем более в Германии политики, выступавшие с подобными проектами, то даже имена их давно забыты? Общественное мнение отвергло их сразу, сочтя либо безумцами, либо карьеристами, ослепленными жаждой власти. А таких людей нигде, кроме России, никто не принимает всерьез… Переходный период с сохранением важнейших элементов систе

470

мы, сковавшей страну по рукам и ногам, и без “радикальных реформ”, развязывающих эти путы - это что-то вроде жареного льда. Выполните эти условия национал-большевизма - и система, покачавшись недолго, просто вернется туда, где была. Только на месте Андропова окажется какойнибудь Стерлигов, а на месте Брежнева —

Зюганов. Вот и вся перестройка. Стоило ли ради этого России мучиться смертной мукой? Чтобы наш анализ не показался слишком

поверхностным, поговорим все же под”ПерВООЧереДНЫе Робнее о позитивной программе национал-большевизма. Хотя бы о тех “перво-мерЫ” очередных мерах”, ради которых его вожди готовы были “отложить свои идейные споры на потом”. Предположим, что “правительство народного доверия” действительно заняло подобающие ему кабинеты и приступило к работе.

Как же оно действует? И что получается в результате? Проблемы