После маскарада

И только когда помрачение схлынуло, Грених увидел, что это была не Рита.

Он смотрел на разметавшиеся змейками длинные черные волосы, которые вовсе и не были париком Анубиса, мертвое лицо и тощую фигурку своей семнадцатилетней пациентки Лиды Фоминой. Из-за болезни она не могла посещать школу, частью обитала в больнице – то на Пречистенке под врачебной опекой Грениха, то в Преображенской психиатрической больнице. Ее не приняли ни в пионеры, ни в комсомол. Она жила в своем мире – мире шизофреника. Проклятые препараты от астмы, которые она начала принимать еще с колыбели, способствовали увеличению желудочков головного мозга. Она не была глупой, много читала, любила древнюю историю, рисовала, но психоз превращал ее во невменяемого безумца, она воображала страшные, несуществующие вещи, каких-то людей, уверяла, что за ней следят, гонятся, смотрят на нее исподтишка, пока она спит, бывало, не узнавала отца, а тот – Грених хорошо это помнил – всегда стремился упечь дочь на более длительный срок в лечебницу, ссылал в Нервный санаторий имени профессора Рота и отваливал лечащим врачам хорошие взятки. Он и Грениху предлагал взять дочь в центр Сербского на полный пансион. Но ей нужен был дом, где она бы чувствовала себя спокойно в компании женщины, что у них служила домработницей и почти заменила ей мать.

А вчера ее отца нашли мертвым в квартире, причем смерть его стала актом расправы неизвестного. Грених собирался поговорить с ней и расспросить о том, кого она впускала к себе в квартиру, но ее успели убить.

– Опознали погибшую? – наклонился к профессору Мезенцев.

– Да, – бесцветным голосом отозвался Грених. – Это же Лидия Герасимовна Фомина. Вы ее вчера разве не допрашивали? Она моя пациентка.

– Это какая Фомина?

– Дочь вчерашнего убитого.

– На Мясницкой? – Мезенцев присел рядом и стал вглядываться в лицо убитой.

Грених кивнул.

– Эх, и ведь, правда, она! Из-за плотного слоя шоколада и не разглядел, – вздохнул Сергей Устинович. – Вот так. Вчера отец, сегодня дочь. Да еще смерть такая нелепая – утонула в чане с шоколадом.

Грених опять лишь кивнул.

– Как вы узнали, что она здесь? – следователь свел брови.

Грених вздохнул, проведя рукой по лбу Лиды, отбросил с ее закрытых глаз прядь перепачканных в шоколаде волос.

– Я было подумал, что это Рита. Она куда-то пропала… Послезавтра ведь премьера. Играет главную роль и вдруг вознамерилась исчезнуть. Пришел, а тут толпа, милиция, вы… Я подумал, что ее убили.

– Значит, Фомина – ваша пациентка?

– Да. Видимо, из-за смерти отца у нее случился психотический рецидив… Страдала нарушением мозговых функций из-за приема не вполне надежных препаратов от астмы. Не представляю, отчего ей вздумалось прийти сюда. Но ее действия во время психоза совершенно невозможно предугадать. Вся ее сущность соткана из тесно переплетенных провалов в памяти, персевераций, ошибок реакций и перерывов в течении мыслей, – объяснял Грених, а сам ломал голову над тем, почему девочка набросилась с пистолетом на гипнотизера за ширмой. Не допускала ли она мысли, как и другие, что за ней прячется лечивший ее врач, якобы подкупленный отцом?

– Да уж, смерть пациентов – большое горе, – проговорил Мезенцев. – А смерть пациентов из психиатрической лечебницы – это еще и масса необъяснимого. Домработница вся в суете с похоронами, упустила, видно, из внимания подопечную.

Грених с горечью представил, как все было на самом деле: поздним вечером в четверг девочка открыла грабителям и преспокойно ушла на маскарад в маске Анубиса, вернулась, оставив дверь квартиры нараспашку. За день с ней случился истерический припадок, может, она решила мстить за смерть родителя, взяв отцовский пистолет, или же, как поведал Синцов, оружие ей дали грабители – совершенно невозможно теперь угадать. Но одно было неоспоримым – маскарад и ограбление Фомина происходило примерно в одно и то же время, а значит, их спланировали одни и те же организаторы.

– Я бы хотел сам провести вскрытие, – выдавил Грених. – И отца ее тоже гляну, с вашего позволения. Что там с Промторгбанком?

– Махинации в страховом отделе, – махнул рукой старший следователь. – ЦУГПРОМ принуждал тресты страховать имущество только в Промторгбанке, председатели трестов покупали у Фомина липовые страховки, чтобы не вкладываться.

– Вам не приходило в голову, что этот Зорро вхож в архив Губсуда? Откуда он узнаёт обо всех этих махинациях?

– Я вас умоляю, Константин Федорович, чтобы взяточника обнаружить, достаточно в гости к нему зайти и посмотреть, как он живет.