После маскарада

И тут перед мысленным взором Грениха предстала череда событий: Петя, выслушавший его историю знакомства со Шкловским, Петя, потянувший Грениха в МГУ, Петя, бросившийся звонить подружке, и мертвый Шкловский в итоге.

Петя не дал Грениху направиться в Трехпрудный переулок сразу же, протянул время, успел телефонировать кому-то, предупредить, а уж потом, когда был уверен, что дело сделано и Шкловский убран, преспокойно согласился идти с профессором к нему.

Константин Федорович насилу сдержался, чтобы не поднять на Петю глаз, не выдать взглядом того, что он только что понял. Он медленно развернулся, на негнущихся ногах подошел к стулу и сел.

«Один – серый, другой – белый, – пронеслось в голове Грениха, – два веселых гуся».

Шнурок был белым, потому что Петя его выстирал. А зачем стирать только один шнурок? Потому что он его выпачкал… в крови и ошметках кожи Лиды Фоминой, которую задушил в день, когда девушка, решившая, что спектакль заказал ее отец, да еще и будучи под воздействием горя от потери, набросилась с пистолетом на тех, кто был за ширмой. Смерть родителя сказалась на ее психическом состоянии, или же грабители в тот день внушили ей безумие.

Грених закрыл глаза, ощущая подступившую горечь к горлу и резкий приступ тошноты, вспомнив, как сам повелел Пете отвезти Синцова. Тому ничего не стоило разыграть уход из больницы, потом тихо вернуться, быстро наполнить другой шприц камфорой, заменив успокаивающее средство возбуждающим. Для человека, склонного к эпилепсиям, это было смертельной дозой. 10 мл камфорного раствора убили пациента. И Петя, учившийся на третьем курсе медицинского, уже знал о таких вещах, он знал о гипнозе, причем очень многое, и о дегидратации углеводов. Возможно, идею феерического способа избавляться от улик на теле убитых ему случайно подсказала Ася, которая как раз в то время проходила эту тему по химии.

Все эти размышления пронеслись в голове Константина Федоровича за доли секунды, он смог подавить приступ паники, на мгновение охвативший его при мысли, что самый преданный из его учеников, с ног до головы комсомолец, патриот, идейный лидер на своем факультете, пример для других студентов, осваивающий две профессии сразу, все лето бегающий с одной стажировки на другую, оказывается на деле преступником. Да еще каким – настоящим маньяком, так тонко рассчитавшим свои действия, так ловко работающим на два лагеря, что ему удалось обмануть и Грениха – опытного психиатра, и Мезенцева – опытного следователя.

Грених вдохнул. Он не имел права – после того, как уже дважды ошибся, – делать таких поспешных выводов и бросаться сейчас на мальчишку, который, быть может, просто всегда был в нужное время в нужном месте.

Не мог Петя, человек с таким ясным, открытым лицом, с таким добродушным характером, быть убийцей. Семь человек! Да еще и прооперированный Куколев. Нет, операцию такую он произвести бы не сдюжил, здесь долгая практика требуется, чтобы залезть человеку в мозг через глаз и совершить только такие повреждения, которые бы отняли у него сознание, но не жизнь. На такую ювелирную работу Петя не был еще способен.

Грених ошибся. Ошибался с братом, не поверив в его смерть, ошибался с Мезенцевым. Ошибся и с Петей. Громко выдохнув, он уронил локти на колени и спрятал лицо в ладонях.

– Думаю, – хрипло проговорил Грених, – убили его свои и гипнозом в квартиру никто не проникал. Этот миф они пустили для того, чтобы нас запутать.

– А зачем же было создавать антрепризу? – Мезенцев, который тоже ушел глубоко в размышления, дернул щекой, когда к нему вдруг обратился Грених.

– Они увидели, что присутствие гипнотизера в их шайке привлекло внимание общественности. И решили этим воспользоваться, увели нас по ложному следу. Единственно только…

Грених на минуту замолчал, потому что произносить печальную правду было непросто.

– Единственно только гипноз у них там, в театре, был настоящий. Они представлялись мной…

– Вами? – сделал Мезенцев недоуменное лицо. И скривился в усмешке. – Ай-я-я-яй! Кто бы мог подумать, какие негодяи.

– И гипнотизировали моих пациентов, используя уже отработанный раппорт.

– Вот что бывает, когда такие вещи становятся общедоступными, – пожурил Сергей Устинович. – Почему бы вам не работать секретно, а?

– Мне велели стажеров учить и других врачей, я и учил.

Мезенцев шумно со свистом выдохнул, утерев нос рукавом френча.

– Что ж, давайте решать эту сложную задачку… – протянул он и уставился в одну точку, в серых глазах его заскользили облачка размышлений. – Но, если в эту квартиру убийцы проникали вовсе не гипнозом, значит, они не особо им пользоваться умели.

– Шкловский наверняка умел. И каким-то образом им удалось к Фомину в квартиру попасть. Девочка не помнила ничего.

– Ударили чем-то по голове, и ать-два.