После "Нолдолантэ"(СИ)

Мысль Маглора, более не занятая ни ожиданием, ни воплощением замысла песни, ни строительством, всё возвращалась к Бессмертным Землям. Достичь их вплавь было невозможно для эльда. На корабле? Никакой мореход не согласится взять с собой Феанариона вопреки запрету валар; а если и согласится - не потопит ли тот корабль Оссе, как суда, посланные Тургоном?! И он будет в ответе за всех погибших! Довольно смертей!

Однако существовал ещё один путь. Путь, который мог привести к гибели, но только его гибели - или к успеху, пусть его возможность и была мала. Не только из-за тяжести избранной дороги, но и потому, что Анар, что ежедневно погружался в Море близ Валинора, мог разрушить её. И всё же надежда оставалась.

Запасшись пресной водой на Химринге, Маглор переплыл на Тол-Фуин. На сей раз он берёг силы и старался держаться на побережье, вне пределов леса, вернувшись туда лишь после листопада, когда деревья уснули. На камнях под солнцем вялилась рыба и сушились съедобные водоросли: столько, чтобы с этим грузом можно было долго идти. На сей раз он подобрал и немного толстых сухих веток.

Когда ударил мороз, Маглор вновь вышел на западный берег. Непрестанно взламываемый и уносимый течением лёд никак не укреплялся, но более он медлить не мог. Нужно было успеть до весны достичь севера, где лёд не тает. Перебросив на ближайшую льдину свой груз, Маглор перепрыгнул на неё сам. Сталкиваясь друг с другом, крошась и треща при соударениях, льдины вместе с тем препятствовали движению друг друга. Скорость их была невелика, и ловкости нолдо хватало, чтобы, переходя с одной на другую, скоро преодолеть опасный отрезок.

Им приходилось куда тяжелее. Не расстояние от берега до берега реки, но куда большая часть широкого пролива была заполнена крошащимися обломками. Решившись идти через лёд, невозможно было не думать о переходе, совершённом народом Нолофинвэ. И о том факеле, что Макалаурэ принял из рук отца, всё ещё не отводя растерянного взгляда от одиноко стоящего Майтимо.

Далее начиналась уже знакомая горная цепь. Мелководье над хребтом стало надёжным помостом, и только выступающие вершины окружали тонкие кольца воды: тёмные камни прогревал ярко сияющий Анар. Несмотря на мороз, лучи согревали и лицо или спину, смотря по времени дня. Погода стояла ясная и безветренная. Действительно холодны были только ночи - Исиль тепла не дарил. Зато белоснежные, порой слепившие глаза своим блеском снег и лёд после заката окрашивались в голубые, зеленоватые, лиловые, густо-синие тона.

Для них ночь была нескончаемой, и о холодном сиянии Исиля они не могли и мечтать. Ту ночь редко озаряло и мерцание звёзд, почти всегда скрытых туманами и тучами. Лёд с Арамана виделся не белоснежным и не разноцветным, а почти чёрным. А жестокий ветер, как рассказывали, не стихал никогда, жёг кожу и стеснял дыхание.

Небо закрыли тучи, когда Маглор завершил самую лёгкую часть пути - по северу хребта. Тогда же поднялся сильный ветер. Он дул то краткими резкими порывами, то долго и ровно - но неизменно в лицо, то и дело залепляя глаза взвихренным снегом и побуждая прикрывать лицо рукой. Упрямо бредя вперёд сквозь встречный ветер, Маглор не сразу заметил его удивительно доброе свойство: он смыкал трещины во льду, порой очень широкие, которые иначе пришлось бы далеко обходить.

Должно быть, восход Анара изменил направление ветров, или же Манвэ оказал эту милость путнику. Как-то за бокалом вина Финдарато обмолвился о коварных вихрях, что ломали и раздвигали лёд, так что нолдор долго, долго искали путь к месту, до которого по прямой была бы тысяча шагов. Ломали и раздвигали - не наоборот.

Мороз постепенно крепчал. Разводить костёр было бы слишком опасно - лёд мог протаять. Но в самый холодный час ночи можно было зажечь факел, чтобы обогреть руки и заодно растопить лёд во флягах. Факелов было мало, куда меньше, чем морозных ночей. Воду, рыбу и водоросли тоже приходилось делить на малые порции.

Они выдержали более жестокий мороз, ещё никогда не уступавший Анару Златопламенному, Сердцу Огня. Круговорот весны, лета, зимы и осени должен был неминуемо ослабить его. Они несли больше и факелов, и припасов, и среди них - лембас, а не только вяленая рыба и сухие водоросли. Больше, но не в десятки раз. Путь же был в десятки раз дольше - из-за долгих обходов и потому, что среди нолдор были юные девы, подростки и даже дети. О том, что оставалось на долю взрослых и сильных к концу пути, и как согревались в морозные ночи, когда сожгли все факелы - никто не рассказывал. Только среди принесённых на берега Эндорэ тирионских сокровищ ничего деревянного не было. И кожаного - тоже, кроме обуви и ножен мечей.

Спать приходилось понемногу - не более, чем по полчаса. Будить Маглора было некому, но все эльдар хорошо чувствовали ход времени, а менестрели лучше других выдерживали любой заданный ритм.

Они тоже спали урывками - иначе рисковали не проснуться вовсе. Их было кому будить. Им было кому помочь - должно быть, и переход этот выдержали только благодаря помощи друг другу. И им было кого терять, в отличие от него.