После огня идёт снег (ЛП)

Но когда Тауриэль проводили в личную трапезную короля, она увидела, что стол накрыт только для двоих. Чуть заметно усмехаясь, слуга пояснил, что владыка приносит им свои извинения, ибо его задерживают важные личные дела, и они с гномьим принцем могут наслаждаться ужином без него.

Оставшись одна, Тауриэль позволила себе весёлую улыбку. Конечно же, Трандуил с самого начала планировал подарить этот вечер им с Кили, а приглашение было либо королевской шуткой, либо, что более вероятно, должно было послужить приятным сюрпризом. Эта комната находилась в королевских покоях крепости, и она никогда раньше здесь не бывала. Огромные каменные колонны, вырезанные в форме древесных стволов, в дальнем конце зала постепенно сменялись живыми деревьями, ветви которых были расписаны красным и золотым. Над листвой эльфийка мельком могла видеть восточное небо, и на фоне послезакатной тёмной синевы уже появились первые звёзды.

Десятки свечей из пчелиного воска, стоявшие повсюду на маленьких столиках, закреплённые на колоннах и свисавшие с деревьев, освещали комнату тёплым светом. Их сладко-медовый аромат наполнял воздух и смешивался с затхлым запахом сухих листьев, который приносил сюда резкий вечерний ветер. Неподалёку стоял стол, достаточно маленький, чтобы создавать атмосферу уюта, но не слишком тесный. Еду пока не принесли, однако Тауриэль обнаружила, что в самоваре уже стоит подогретый сидр, приправленный бренди.

Когда Кили вошёл, она стояла в дальнем конце комнаты с бокалом в руке и смотрела на далёкую тень Эребора. Обернувшись, эльфийка увидела, что у него на лице застыло выражение нежного удивления.

- Meleth nín, - позвала она, протягивая к нему руки.

Гном подошёл и взял её ладони в свои.

- Миледи, вы прекрасны, - сказал он.

Тауриэль покраснела; никто, кроме Кили, никогда не называл её леди.

- Разве наш хозяин ещё не прибыл? - спросил он.

- Наш хозяин подарил этот вечер нам.

- Понятно. Наверное, мне придётся взять назад многое из того, что я говорил о нём.

Эльфийка улыбнулась.

- В самом деле, - она прижала ладонь к его свежеподстриженной щеке, - Теперь, когда я могу видеть твоё лицо, ты кажешься мне ещё красивее, - сказала Тауриэль, целуя его.

- У твоих губ вкус пряных яблок!

Она рассмеялась.

- Это из-за сидра! Ты должен попробовать. Это традиционный напиток для этого времени года. Без него не было бы осени.

- Тогда я обязательно попробую. Хотя и предпочитаю его из твоих уст.

Они как раз успели допить сидр, когда, словно по сигналу, двое слуг внесли подносы с едой.

Ужин был сытным и горячим, как и подобает в сезон сбора урожая; жареная оленина, ароматный пирог с пряной тыквой, озёрная форель с розмарином, поджаренные орехи и вкусные, сладкие корнеплоды. Им подали два вида вина, а на десерт принесли печёные яблоки, обильно сдобренные сливками.

Когда убрали последние тарелки, эльфийка и гном снова вышли на балкон и стояли, окружённые мерцающими шариками и столбами из пчелиного воска. Тауриэль потягивала из бокала густое красное вино, а Кили допивал бренди, хотя вскоре отставил стакан и совершенно забыл о нём, с удовольствием наблюдая за возлюбленной.

- Мне нравится, когда твои волосы свободно обрамляют лицо, - сказал он наконец, потом потянулся к локону у её виска и медленно прочесал его пальцами до самых кончиков медных прядей, - Когда тебя не было, я каждую ночь видел тебя в своих снах. Иногда всё, что я помнил о них, было только… ну… Что я хотел прикоснуться к твоим волосам.

Кили покраснел, как будто даже такое невинное желание было слишком большой вольностью. Затем, всё ещё отчаянно краснея, он обнял её за талию и набрал полные пригоршни её падающих волос.

Тауриэль тихонько засмеялась, интимность этого жеста одновременно удивляла и радовала её. Она отставила пустой бокал и откинула с его лица непослушную прядь. В свете свечей она легко могла разглядеть тонкую, чёткую линию шрама, который тянулся на ширину нескольких пальцев вдоль его правой скулы от глаза до линии волос у виска.

- Значит, он до сих пор сохранился, - тихо сказала она, проведя по отметине кончиком пальца, - Я помню, что этот порез появился у тебя на лице в тот вечер, когда мы расстались. Почему-то он казался мне таким же отражением твоего раненого сердца, как и любая другая рана.

- Он тебе не нравится? - серьёзно спросил Кили.

Он слегка сдвинул ладони, и теперь они свободно лежали у неё на бёдрах. Тауриэль нежно улыбнулась ему.

- Я вовсе не думаю, что он портит твою внешность, если ты об этом. И если твоё сердце исцелилось, мне не важно, что я вижу на твоём лице.

- Я исцелился.

- Хорошо, - задумчиво проговорила она, касаясь пальцами его щеки, - Должна признаться, когда ты пожаловался на свою бороду, я подумала, что ты хотел сбрить её начисто. В смысле, избавиться от неё. Не навсегда.

Кили расхохотался глубоким, насыщенным смехом.

- Тауриэль, это было бы просто смешно! Я стал бы похож на ребёнка. Даже у меня есть некоторое чувство собственного достоинства, в конце концов, я же Долгобород.