После огня идёт снег (ЛП)

Да, и Фили, по крайней мере, достаточно благоразумен, чтобы жениться надлежащим образом и иметь наследников. Но это не меняет того факта, что желания Кили были совершенно неразумны. Кроме того, род может прерваться, и даже если у Фили будет сын, в будущем трон вполне может перейти к потомкам его брата.

- И если один из них выберет эльфийку, мне придётся лишить его наследства, - угрюмо закончил Торин, и кузен короля решил, что сейчас с ним лучше не спорить.

- Кстати, - заметил Балин, собирая бумагу, перья и чернила, - Сегодня утром прилетел ворон с посланием от вашей сестры. Наш народ вышел из Синих гор.

***********

Фили казалось, что он застрял посреди какой-то странной осады. Он ощущал себя незадачливым посредником между двумя враждебными силами, которые хоть пока и не переходили к боевым действиям, но и мир заключать тоже не торопились. Теперь он часто вспоминал мистера Бэггинса, у которого достало мужества и здравого смысла встать между Торином, Бардом и Трандуилом в момент, когда всеобщее терпение иссякло, а нервы накалились до предела. Конечно же, было глупо сравнивать семейную ссору с осадой горы, которая чуть не окончилась войной с соседями, но несмотря на это, сейчас он гораздо больше, чем раньше понимал поступок Бильбо. Только в этот раз ему негде было взять Аркенстон, и не было ничего другого, что наконец помогло бы заключить мир между его дядей и братом.

Проблема была не в том, что Кили и Торин не говорили друг с другом. Они разговаривали, что-то типо ” Передай эль”, “Сегодня я отправил тебе ещё с полдюжины камнерезов” или “В южных залах нужна ещё одна лебёдка”. И это всё. Они не говорили ни о том, чего хотели друг от друга, ни о том, что произошло в тот день, когда они поругались. И, конечно же, в своих разговорах никогда не упоминали её. Фили думал, что это происходило отчасти из-за того, что никто из них не хотел возобновлять ссору или же признавать, что между ними лежал камень преткновения, который никуда не денется сам по себе. Фили знал, что избегая проблемы, её не решить, и Кили с Торином тоже это понимали, только чего они оба ждут, он и понятия не имел.

Но если эти двое не говорили об этом, то весь остальной Эребор с удовольствием это делал. Фили устал слышать, как затихают разговоры, когда он входил в комнату, устал притворяться, что не слышал слов, которые иначе не мог бы оставить без ответа. Однажды он едва не ударил кого-то из-за слухов о том, что скандал разгорелся якобы из-за того, что Кили застали с эльфийкой в постели. Но говоривший был гномом из Железных холмов, который всего лишь повторял услышанные им сплетни, и Фили понимал, что начав драку, он только ухудшит ситуацию. Он был Кронпринцем и не мог бросаться на всех подряд, даже если они говорили, что Кили позорит свой род или ведёт себя противоестественно и недостойно.

- Разве вы не знаете, что говорите о моём брате? - хотелось ему спросить у тех, кто распускал подобные слухи.

Ну конечно же они знали, однако это их не останавливало. По крайней мере, их товарищи по походу держались подальше от всех этих разговоров и критики, во всяком случае, когда Фили был рядом. На самом деле большинство из них по своему подбадривали его. За ужином он не раз ловил на себе сочувствующие взгляды Балина; тихоня Ори бросал вокруг себя настолько суровые взгляды, что замолкали даже самые отъявленные сплетники, а Двалин однажды спросил, не хочет ли старший принц, чтобы он стукнул лбами парочку любителей распускать языки. Фили был уверен, что сын Фундина понимает это предложение буквально, а потому, поблагодарив, отказался.

Он очень надеялся, что пусть не само недовольство, но хотя бы сплетни утихнут до той поры, когда летом в Эребор прибудет их мать. Фили не был уверен, что она могла бы сказать по этому поводу, но думать об этом ему совсем не хотелось.

*********

Как же хорошо делать что-то для других, думала Тауриэль, поправляя связку зайцев на плече. В первые дни изгнания больнее всего было то, что она чувствовала себя изолированной, отрезанной от других, ей казалось, что всё, что бы она ни делала, никому не было нужно. Зимовка в Эреборе принесла ей больше пользы, чем она полагала в начале. Проведённое там время показало, что её благополучие - даже сам факт её существования - для кого-то имел значение. Для Кили. И теперь, охотясь для жителей Дейла, она снова чувствовала, что может быть полезной. Раны, нанесённые ей изгнанием, постепенно начали заживать.

Тауриэль пробиралась сквозь кустарник, растущий у подножия холмов, стараясь избегать грязных пятен и небольших ручейков, которые до сих пор стекали с высоты вниз. Эльфийка смотрела на бесконечное небо у неё над головой, которое в предвечернем сумраке приобрело мягкий перламутровый оттенок. Раньше, до начала этой зимы, она никогда не видела так много неба, и хотя поначалу она чувствовала себя под ним беззащитной, но вскоре ей стали нравится бескрайние просторы, полные облаков и звёзд.