После огня идёт снег (ЛП)

Конечно, сама Тауриэль сказала бы об этом иначе, но она понимала, что подруга предложила лучший комплимент, на какой была способна.

- Кили ухаживает за мной по обычаям своего народа, - рыжеволосая эльфийка заставила себя преодолеть свою сдержанность.

- Так быстро! Но вы, наверное, не можете ждать… - Морвен умолкла, осознав, что могла показаться бесчувственной. Через минуту она неуверенно продолжила, - Уверена, их обычаи сильно отличаются от наших.

- Так и есть, - согласилась Тауриэль. Она надеялась, Морвен поняла, что она не обиделась. О силе той горькой сладости, которую придавала их с Кили любви его смертность, она не могла говорить даже с лучшей подругой, - Ох, Морвен, он осыпает меня дарами, больше достойными королевы, и при этом говорит, что так принято даже у самых обычных гномов.

Её темноволосая подруга хихикнула.

- Тауриэль, он принц. В его распоряжении целая гора, полная золота.

Её удивлённая улыбка ясно указывала на то, что Кили до сих пор казался ей персонажем какой-то невероятной сказки.

- И всё-таки, иногда мне бы хотелось, чтобы у него не было бы ни горы, ни золота, - призналась Тауриэль, решив, что по крайней мере в этом она может быть откровенной, - По-моему, его титул-это единственное, что стоит между нами и может помешать нам быть вместе. Ему всё равно, что я чужак и эльф. Но если бы он не был принцем, то и другим до этого не было бы дела.

- Слишком многие против вас?

- Я верю, что его семья примет нас, если только наш брак не станет помехой уважению его сородичей. Это мы и пытаемся доказать. До сих пор.

- Ох, Тауриэль, - Морвен взяла её за руку, и Тауриэль почувствовала, что подруга понимает и искренне сочувствует ей, - Если вам суждено быть вместе, не думаю, что они смогут вас разлучить.

Рыжеволосая эльфийка сжала её ладонь.

- Спасибо, - прошептала она.

* hadhod nín - мой гном (синд.)

========== Королевство открывает ворота ==========

Фили радостно напевал себе под нос, полируя только что заточенное лезвие. Как он и надеялся, этот небольшой нож с полированной рукояткой легко поместится в подходящие ножны. Он был достаточно маленьким, чтобы его можно было спрятать в одежде или даже сапоге, и мог бы считаться довольно интимным подарком, поскольку будет к ней ближе, чем мог быть он сам. По крайней мере, пока. Но даже в этом случае ему придётся набраться терпения и подождать, прежде чем он сможет отдать его ей.

Фили не сомневался в том, что хочет ухаживать за Сиф. У неё был тёплый, мягкий характер, но её скрытая смелость могла, и на самом деле удивила его. Она так и осталась застенчивой - в некоторых отношениях она всегда будет сдержанной - но та маленькая искорка убеждённости, которая побудила её когда-то пожелать ему удачи в пути, расцвела от его внимания, превратившись в твёрдую уверенность, которой он восхищался и ценил.

Но пока он не мог открыто заявить о своих чувствах, ведь послы шести королевств, прибывшие в Эребор на Совет на этой неделе, не оставили без внимания предложение Кронпринца представить ему достойных аристократок из своих кланов, поэтому было бы очень грубо, если бы он стал оказывать внимание другой девушке ещё до их прибытия. Вряд ли стоило оскорблять тех, с кем его дядя надеялся заключить договора и союзы.

Не мог он и дать Сиф тайное обещание. Едва ли было справедливо давать ей повод верить в то, что он пока что не мог выразить при всех. Просить её надеяться на что-то личное, в то время, как он будет в открытую оказывать внимание другим женщинам, было бы жестоко и несправедливо, ведь она заслуживала от него гораздо большего. Поэтому в последние несколько недель Фили старался сдерживать себя, чтобы невольно не выдать своих чувств, дабы она не ожидала большего, чем он на данный момент мог ей предложить.

Иногда было довольно трудно не выдать себя какой-то небрежной лаской или жестом, особенно когда Сиф заставала его врасплох своим очарованием, пусть и делала это неумышленно. На самом деле Фили уже был близок к тому, чтобы начать избегать её из-за того, что ему всё время приходилось быть очень осторожным, чтобы случайно не выдать свою глубокую привязанность к ней. Тем не менее, он не мог заставить себя уклониться от встречи с ней в такие моменты, как сейчас, когда, выйдя из мастерской в коридор, увидел, как она споласкивает лицо в фонтанчике, поставленном здесь специально для этих целей.

Видеть её здесь не было для него неожиданностью. Семейная кузница Железнобоков находилась в том же рабочем зале, что и мастерская Фили. Он удивился, когда узнал, что Сиф решила выбрать для себя ремесло, которым занимались её отец и брат, то есть работать с железом и сталью. До того, как он смог достаточно хорошо узнать её, он мог бы подумать, что она занимается ткачеством или живописью, чем-то спокойным вместо работы с молотом и наковальней, которая требовала грубой физической силы. Но теперь он понимал, что выбранное ею ремесло прекрасно соответствовало той резкости и силе, которую он так часто замечал в ней.