После огня идёт снег (ЛП)

- А как же мой брат? Все девушки говорят, что он красивый.

- Возможно, я бы тоже так сказала, если бы он не бросал на меня такие злобные взгляды из дальнего угла своей камеры, - лукаво ответила она.

- Неужели? - в голосе Кили звучало удивление, - Обычно Фи даже слишком вежлив. Но когда он бросает на тебя свирепые взгляды, ты удивляешься, зачем ему вообще нужны все эти ножи.

- В таком случае, думаю, он смотрел так потому, что мы отобрали у него кинжалы. Перед тем, как запереть его в камере, Конор вытащил у него несколько лезвий.

- И всё-таки ты посчитала, что меня обыскивать не стоит, - заметил Кили, и в его голосе не было и тени юмора.

- Ты не стал бы так отчаянно просить оружие против пауков, если бы у тебя было припрятано хоть что-нибудь, - так же спокойно ответила Тауриэль.

При этих словах Кили слегка улыбнулся. Тауриэль была не уверена, что сказать дальше, но к счастью Кили избавил её от этой необходимости. Он порылся в своём мешке и вытащил несколько свёртков, в которых скорее всего была еда.

- Вот, - он предложил ей на выбор несколько кусочков сухого, комковатого печенья, - Боюсь, выглядит не слишком аппетитно. С припасами у нас туго, пока на следующей неделе не прибудут ещё солдаты Даина с провизией. Хотя, если добавить мёда, и сухарник не так уж плох, - он протянул ей маленький глиняный кувшинчик, - Последняя заначка Бомбура. не знаю, где он это взял. Я обменял его на мой последний табак.

- Сухарник? - спросила Тауриэль, покусывая краешек печенюшки.

Она оказалась жёсткой и совершенно безвкусной.

- Так его называет Бофур, - пробурчал Кили с набитым ртом.

Тауриэль пришлось довольно долго ждать, пока он прожуёт и проглотит, прежде чем продолжить:

- Какой бы маленький кусочек ты ни откусил, так легко его в горло не пропихнёшь. Хорош он в основном, как работа для челюстей.

Кили глотнул воды из своего бурдюка и, увидев её весёлое лицо, рассмеялся, проливая воду себе на подбородок. Гном вытер губы рукавом, а затем смущённо улыбнулся ей, на миг высунув кончик языка. И на какое-то удивительное мгновение Тауриэль подумала, каково это было бы, поцеловать этот весёлый задорный рот.

Но она это знала, и с осознанием пришло другое воспоминание о тёплом летнем дне и моменте, который они тайком разделили во время совместного патруля. Склоняясь над Кили, Тауриэль чувствовала запах травы, примятой его телом, и речной воды, который исходил от его влажных волос.

- Я правда не знаю, что бы я делала без тебя, - прошептала она, почти касаясь губами его губ, и ощутила, как он улыбнулся.

Она прижалась ближе, и лёгкое касание превратилось в настоящий поцелуй. Гном крепко сжал её талию, приподнял так, чтобы ей не нужно было наклоняться. Кили до сих пор был полуобнажённым, как сразу после падения в реку. Его рот был тёплым и сладким, язык легонько тёрся о её губы, вызывая чувство щекотки. Тауриэль целовала его так свободно только однажды, тем вечером у камина, и тогда она в равной степени была удивлена и смущена. Сегодня она знала только, что любит его, и чтобы выразить это, одних слов было уже не достаточно. Она пошевелилась, когда он обнял её, прижала ладонь к его пушистой груди. Теперь время измерялось стуком его сердца и после нескольких таких ударов Кили опустил её на себя и поднял руки к её лицу, прочёсывая пальцами волосы.

Под берегом, где они лежали, тихо журчала река, а сверху, над ними, пела флейта Дариона. Но Тауриэль почти не слышала всех этих звуков…

Эльфийка осторожно встряхнулась, поудобнее усаживаясь в кресле в своей комнате на вершине дерева. Она не спала - в действительности она почти совсем не спала с тех пор, как рассталась с ним несколько дней назад - и всё равно видела сны. Это был особый дар её народа-возможность жить в воспоминаниях так же ярко, как и в мечтах, но она редко пользовалась этой способностью. Тауриэль всегда втайне не одобряла тех более древних представителей своей расы, которые по её мнению намного больше думали о прошлом, чем жили в настоящем или смотрели в будущее. То, что было в прошлом, ушло и не было смысла оплакивать непоправимое, намного лучше было ценить то хорошее, что у тебя было сейчас.

Теперь она понимала, почему кто-то мог желать оглядываться назад, отчаянно цепляясь за прошлые радости, которые были слишком драгоценны, чтобы их потерять. Для неё было утешением, пусть и не большим, вспоминать голос Кили, его жесты, улыбку, и живя в том единственном месте, где она могла быть с ним - в воспоминаниях - она была почти счастлива. И всё же…