После огня идёт снег (ЛП)

Лорд Железнобок ещё какое-то время смотрел на свою дочь и принца, лицо его теперь стало почти ласковым, потом он вышел, забрав с собой сына.

- Фили… - Сиф посмотрела на него, застенчиво улыбаясь, и принц подумал, не смутилась ли она, как и он, вспомнив вчерашний поцелуй.

Он знал, что наверняка не осмелился бы целовать её так, если бы не думал, что это его последний шанс. Он нежно обхватил ладонями её лицо и прижался губами к щеке.

- В этот раз давай не будем спешить.

Она просто улыбнулась ему в ответ.

- У меня есть для тебя подарок. Я сделал его почти месяц назад, но не думал, что он понадобится мне сегодня, - сказал Фили, - Думаю, мне придётся вернуться завтра.

- Да, пожалуйста.

Сиф снова обхватила его за талию, прижалась молча. Фили ткнулся лицом ей в макушку. От её волос до сих пор исходил лёгкий запах кузнечного горна и каких-то тёплых смолистых духов.

- Фили, - сказала она наконец, - Ты сказал, что твой брат уладил проблему с Черновласами. Это значит…

- Кили заключил брачный договор, которого они хотели.

- О, - Сиф подняла на него взволнованные глаза, - Бедный Кили! Мне так жаль, что они с Тауриэль не могут…

- Мне тоже.

- Он сделал это ради нас, так ведь? Этот политический брак.

- Да.

- Тогда я обязательно должна его отблагодарить, - Сиф вытерла влажные глаза.

- Не плачь, - попросил он, - Думаю, ты уже достаточно наплакалась за последнее время.

- Я знаю, - она испустила тихий, полный иронии смешок, - Будь уверен, теперь у меня есть всё для того, чтобы быть абсолютно счастливой.

- Хорошо, - он поцеловал её в лоб и отстранился, - Увидимся завтра.

- Спокойной ночи, Фили.

- Спокойной ночи, моя дорогая Сиф.

***********

Вот уже несколько часов Кили праздновал свою победу - или скорее, поражение - в шахтёрской пивной под королевским дворцом. Сейчас он был далёк от трезвости, и хоть совсем этим не гордился, просто сегодня у него была единственная возможность отдаться своему горю. Завтра ему придётся забыть о собственных бедах и снова стать верным своему долгу принцем, братом и женихом. Поэтому Кили подумал, что заслуживает хотя бы нескольких коротких мгновений, чтобы признать свои горести и, возможно, утонуть в них, прежде чем навсегда оставить всё позади. Было бы очень тяжело не позволить себе хотя бы один вечер, в который он мог бы признаться самому себе в том, насколько он несчастен.

Кили не очень удивился, обнаружив, что выпивка не сделала его менее чувствительным к боли. Теперь он был не только несчастен, но и пьян. Сейчас он просто делал то, что обычно делали люди, когда теряли кого-то, то есть пил, и этот факт служил ему небольшим утешением и оправданием, ведь он делал то единственное, что мог, хоть это было и бессмысленно. Возможно, он снова вёл себя безответственно. Но от ответственности он ужасно устал.

Сделав большой глоток свежего эля, Кили поднял глаза и понял, что за столиком он уже не один. Он узнал чудную шляпу своего соседа ещё до того, как смог сфокусироваться на лице её обладателя. Бофур, несмотря на то, что благодаря доле в возвращённой сокровищнице он мог теперь позволить себе одеваться намного приличнее, до сих пор предпочитал свою старую ушанку из овчины.

- Кажется, сегодня вечером ты напиваешься в одиночку, - с сочувствием заметил мориец, отхлебнув из своей кружки.

- Я хочу быть один, - объяснил Кили и тотчас же устыдился своих слов, потому что они прозвучали намного более угрюмо, чем он того хотел.

Но его собеседник, похоже, совсем не обиделся.

- То, что ты сегодня сделал, - Бофур неопределённо махнул рукой вверх, в сторону зала Совета, - Не думай, что никто, кроме твоего брата не знает, чего тебе это стоило.

Кили только кивнул, ответить он был не в состоянии.

- Тауриэль была настоящим сокровищем твоей жизни, и мне жаль, что тебе пришлось её потерять.

Бофур был одним из немногих свидетелей того, что произошло между младшим племянником Торина и эльфийкой в Озёрном городе, и поэтому всегда понимал, как много Тауриэль значила для него. И теперь Кили был благодарен другу за эти слова, хоть и не знал, как это показать.

- На самом деле она никогда не была моей, Боф, - наконец заговорил молодой гном, сделав ещё один хороший глоток, - Как я вообще мог подумать… Ей не место в моём мире. Она б’ла, как один из тех голубых цветочков, к’торые когда-то росли дома в горах, или как… как Луна, - его взгляд затуманился, когда он вспомнил о Тауриэль, которая казалАсь ему такой же сияющей, как сам небосвод, - Т’кая красивая, и она сияет над тобой, и ты думаешь, что она твоя, п’ка она не превратится в тоненькую полоску и не исчезнет. А потом ты п’нимаешь, что ты дурак, раз думал, что нечто т’кое чистое и далёкое могло бы быть предназначено для тебя, - Кили снова посмотрел на Бофура, и его взгляд стал ясным и острым, - Тауриэль всегда была слишком хороша для меня.

- Думаю, ей было бы жаль слышать это от тебя, - мягко ответил Бофур, но младший принц уже почти не слушал его, он был слишком поглощён рассказом о глубинах собственной трагической глупости.