После осени. Поздняя РАФ и движение автономов в Германии (ЛП)

Сегодня, однако, все не так просто. Полицейский говорит отрывисто и холодно: «Пожалуйста, подождите». И с непроницаемым лицом исчезает с моей бумагой за контрольной будкой. Я жду. Когда все пассажиры прошли регистрацию, я стою в очереди один и очень волнуюсь. Офицер не сводит с меня глаз. Я нервно спрашиваю себя, что, по их мнению, не так с моим паспортом. Неужели они обнаружили фальсификацию штампа? В это трудно поверить, я уже проверил паспорт на многих границах и в аэропортах. Все данные подтвердились. Наконец чиновник приводит меня в небольшую голую комнату и говорит, чтобы я снова ждал. Я пытаюсь прикинуть, к каким неприятностям может привести эта ситуация.

Дверь с размаху распахивается: «Добрый день, товарищ!».

Я быстро соображаю: «Товарищ? Значит, ничего плохого быть не может. Его зовут Гарри, у него солидный рост, он крестьянского вида и из госбезопасности ГДР. Он не говорит об этом прямо, но это и не нужно. По его словам, Гарри — болтун, весельчак и давно меня знает. Я поражен, застегнут на все пуговицы, осторожен, но очень любопытен. Он с триумфом сообщает мне, кто я такой. Мои конечности трясутся от ужаса. Но он тут же заверяет меня, что мне нечего бояться. ГДР не одобряли нашу террористическую практику, но предавать нас врагу, который также был их врагом, не соответствовало их коммунистическим принципам.

Мы беседуем около двух часов. Зондирование. Он хотел знать, были ли мы анархистами, какова наша позиция по отношению к ГДР, к социалистическому лагерю в целом, и он хотел прийти со мной к соглашению. Мы должны были заранее сообщить о своих переходах, чтобы на пограничных пунктах не случилось ничего непредвиденного. Но мне это не нравилось, потому что достаточно того, что они меня знают. Он также хотел знать, планируем ли мы в ближайшее время в Западном Берлине что-либо такое, что могло бы привести к крупному розыску. Я смутно подтвердил это и воспользовался случаем.

Я смутно подтвердил это и воспользовался возможностью заверить себя в нейтралитете ГДР, если нам придется бежать из города через восточную границу. Нет никакого сотрудничества с полицейским аппаратом ФРГ, которое могло бы угрожать нашей безопасности, — снова пообещал он.