После осени. Поздняя РАФ и движение автономов в Германии (ЛП)

Когда мы получили пропуск и выехали на маршрут, наступает шок. Мы с Региной по очереди садимся за руль. Я веду машину как будто на дистанционном управлении через серое небытие. Есть только дорога и неизменная толстая машина в зеркале заднего вида. Прошлое и будущее отсутствуют. Они разбились вместе и никогда не вернутся. Настоящее смехотворно скомкано, оно лишь переключается и рулит на асфальтовых километрах. Я не могу говорить, не могу смеяться, не могу плакать.

На третий вечер в гостинице Раша говорит: «Надо выбираться из этой дыры. Спускайся вниз, мы идем на дискотеку». Раша обладает упорной силой отталкивать поражение, просто позволять ему лежать. Мы едим, пьем, танцуем, и я уверен, что танцуем и с болгарской секретной службой. Это гротескно, наше поведение гротескно, оно напоминает мне итальянский фильм: 

 Мать и ее двенадцатилетняя дочь изнасилованы, избиты и чрезвычайно унижены немецкими солдатами на проселочной дороге. Они вынуждены идти дальше и останавливают грузовик, который увозит их. Водитель — итальянец, соотечественник, но мужчина. Он видит их расстроенное состояние, их раны, спрашивает, что происходит. «Немецкие солдаты», — говорит мать. Он понимает и смотрит на нее сбоку. Он начинает петь песню, белокурую ландсерлид. Он просит ее подпевать. Она находится в безнадежной, жалкой и брошенной ситуации, она поет, пока ее голос не умирает от отчаяния.

В Софии мы забираем машину и берем билеты, мы не хотим регистрироваться до последнего момента, мы не хотим проводить так много времени в аэропорту. Мы не знаем, чего там ожидать. Может быть, они все-таки забастуют, может быть, ФРГ сделала последний шаг, и нас очень удобно и спокойно перехватят на таможенном контроле и посадят на следующий самолет Lufthansa. Мы считаемся со всем, но мы должны пройти. Мы толпой идем на регистрацию, потом на таможенный контроль, пот выступает на наших лицах. Нас досматривают... Потом мы проходим и садимся в маршрутку. Рядом со мной на

Рядом со мной на платформе стоят двое мужчин, и я поворачиваюсь к ним. Впервые мы смотрим друг другу в лицо, долго и молча. Я понимаю, что это они. Раша, Регина и я поднимаемся по трапу, двое мужчин возвращаются на автобусе.