После осени. Поздняя РАФ и движение автономов в Германии (ЛП)

Как бедным сиротам, нам приходилось многое терпеть и в школе. Дети могут быть немилосердными и безжалостными, когда хотят самоутвердиться. Не задумываясь, они используют для самоутверждения презрение и пренебрежение к тем, кто якобы слабее их, перенятое от взрослых. С нами им было легко. Одного нашего внешнего вида было достаточно, чтобы вызвать их насмешки. Я уверен, что мы были не очень чистыми. Я не помню много мыла и воды. Поношенная обувь, довоенные модели, поношенная одежда, которую уже износили матери деревенских детей, а потом отдали нам, толстые коричневые длинные чулки, вязанные и набитые множество раз, когда другие девочки уже щеголяли в шелковых чулках.

У нас не было даже половины старых школьных учебников, только бесплатные. Несколько копеек за «Шиммельрайтер» Шторма, например, не нужны, сказала женщина, вам это не нужно. В школе мы заикались и просили оправданий. Конечно, это были открытые каналы для презрения, в которые люди тыкали без жалости. Но я знала, как защитить себя, если нужно, ударами, но еще больше — используя свое превосходство в классе.

Мне приходилось бороться за свою сестру. Она была маленькая, хрупкая и не имела никакого желания учиться в школе. Она стоически отказывалась, и нередко у учителя сгорали нервы от ее упрямства. Тогда он дико и безрассудно бил ее по голове, пока я не вскакивал со своего места и не кричал: «Но она ничего не может поделать.

Она безнадежно проигрывала в каждой жестокой схватке. Но она была умной девочкой, не глупой и не боязливой, она просто не находила ни смысла, ни удовольствия в абстрактном обучении. Ее отчислили из седьмого класса, и она стала служанкой в соседней деревне.

В восемнадцать лет она вышла замуж за человека, которому приходилось зарабатывать на жизнь в качестве работника муслина, стала матерью, а потом я потерял ее из виду. Она пошла по тому же пути, по которому суждено было пойти мне.