После осени. Поздняя РАФ и движение автономов в Германии (ЛП)

«Убирайся отсюда к черту», — задыхался Феддерсен. Я попытался сделать это, чувствуя себя смешным и глупым, думая, если кто-нибудь увидит это, его со спущенными брюками и меня, как доску, под ним. Я подумал, где можно помыться. После мытья все было не так плохо, и я могла бы быстрее забыть об этом. Вдруг я почувствовал влагу под головой и на плечах.

«Мы тонем», — затрепетала я, перепуганная до смерти. «Мы в трясине».

Я услышал бульканье, почувствовал, как земля подо мной размягчается, как трясина тянется ко мне, увидел, как гнутся и темнеют травинки. Колебалась ли земля? Небо потемнело, но это был всего лишь Феддерсен Миитце, упавший мне на лицо.

«Ах, ват», — услышал я его слова, но мы оба рывком вскочили на ноги и побежали обратно к тропинке. Я добрался туда первым и посмотрел, где он. Он не успел достаточно быстро натянуть брюки и застыл на месте, только снова встал и, спотыкаясь, направился ко мне.

Я уставилась на то место, где мы лежали, ничего не было видно, все выглядело как прежде, неужели мне это приснилось?

«Ты не в своем уме», — прорычал Феддерсен. «Играешь в игры, да?» Я наклонил голову и показал ему свои мокрые плечи. «Хм, хорошо», — он не мог скрыть своего испуга, так как знал свою трясину, доверял ей все.

Затем он отдал мне деньги, пятьдесят пфеннигов дополнительно для меня, и сказал: «Ты никому ничего не должна». Я покачал головой, взял свою сумку и пошел своей дорогой. Затем я быстро полез в карман рубашки, чтобы вытащить маленькую змею. Она была мертва. Феддерсен утолщил ее. На мгновение я забыл о своем стыде. Он был смыт слезами вокруг маленького мертвого животного в моей руке.