После осени. Поздняя РАФ и движение автономов в Германии (ЛП)

Газетный пакет лежал под березой, которая росла и пускала здесь корни без страха. Я сел и поискал глазами вблизи и вдали. Сзади лежал сваленный торф, блестели кусты шиповника. Из сухой травы тянулись бархатисто-коричневые, красивые соломенные луковицы, и я подумал: там, наверное, болото. Вокруг жужжали шмели, а когда они усаживались, цветы колыхались. Ветра не было, только тепло, и в воздухе пахло деревом, землей и маяком. Слепой полз на солнце. Я протянул к нему руку, животное не разбежалось, оно свернулось вокруг моих пальцев, я позволил ему скользить вверх и вниз по моим рукам. Кожа змеи блестела, маленький слепень свернулся и впился прямо в мою руку, я был нежен. Я позволил ему скользнуть в нагрудный карман, где он свернулся калачиком и уснул. На обратном пути я хотел положить животное обратно на солнце прямо здесь.

Дно болота поглощает каждый шаг. Я не слышал, как пришел Феддерсен, когда он вдруг встал передо мной, болотным фермером, и сказал: «Ну, мой деэм, что ты здесь делаешь?». Я не очень испугался, но мир и покой вокруг меня исчезли. Когда я увидел его, мир стал мрачным. Я знал его и знал, что будет дальше. Вот почему я хотел сначала пойти к нему на ферму, потому что надеялся, что он в это время будет в поле, а жена фермера будет на ферме. Я всегда хотел убежать от него. Теперь мне не повезло, и я встретил его здесь, из всех мест, где никто не остановит его далеко-далеко. Сухое коровье дерьмо прилипло к его резиновым сапогам, брюки застряли в ногах сапог, рубашка и лицо были потными. Он сел рядом со мной и без всякой суеты положил руку мне на бедро. Я сделал попытку вырваться, надел ботинки и попытался встать.

«Nu blief man noch», — сказал Феддерсен и снова потянул меня вниз. «Ты уже почти взрослый». Я продолжал бормотать, пытаясь снова, борясь со страхом.

«Вот, вот, теперь ты избавил себя от поездки». Он встал, взволнованно схватил меня за руку, оттащил от тропинки в более высокую траву и уплотнился. Он не был очень жестоким, но я не могла представить себе, что мне удастся хоть на мгновение вырваться от него. Однажды я уже пыталась это сделать, и от его ударов у меня было порвано платье и поцарапаны ноги. Дома я придумала историю об овчарке, которая пыталась меня укусить. Никто никогда не верил в правду. 

 Я позволила этому случиться, повернув голову в сторону, когда он лег на меня сверху. Его дыхание пахло холодным табаком и старой едой. Я лежала неподвижно и ждала, когда он закончит.