После потопа

– Но ты пыталась уговорить его плыть в Долину, верно? За этим и пошла к нему?

– А еще он мне нравится, – ответила я, надеясь хоть так заткнуть ему рот.

Лицо Дэниела исказилось, будто я его ударила. Он резко вспорол брюхо ваху, выдернул кишки и швырнул в ведро. До нас донеслись веселые голоса и смех Бехира и Абрана.

– Знаешь, о ком ты ни разу не говорила? – спросил Дэниел.

– О ком?

– О своем муже, Джейкобе. Ты рассказываешь о Роу, а о нем говорить отказываешься.

Дэниел уставился на меня, ожидая моей реакции. Я небрежно пожала плечами, но при упоминании его имени меня будто обдало жаркой волной. В ушах зашумело. Судя по тому, что сказал тот пират из Потерянных монахов, Джейкоба нет в живых, но почему-то поверить в это трудно. Куда бы я ни шла, такое ощущение, будто он всегда рядом. Ни дать ни взять привидение. До встречи с пиратом я иногда желала Джейкобу смерти, а иногда жаждала снова быть с ним. Я устала от одиночества и хотела оказаться рядом с тем, кого хорошо знаю.

– Ты не задумывалась, почему он так поступил? Это произошло внезапно или ты ожидала чего-то подобного? – спросил Дэниел.

– Нет, не задумывалась, – соврала я.

Мой голос был холоден, как сталь. Я крепче стиснула рукоятку ножа.

– Я не в том смысле…

– Нет, в том, – парировала я и сглотнула ком в горле. – Намекаешь, что Джейкоб сбежал, потому что я чудовище и со мной невозможно жить. Думаешь, я должна была это предвидеть. Хочешь сказать, я сама виновата, что Роу…

Мой голос дрогнул. На глаза наворачивались слезы. Я торопливо прикусила язык и яростно заморгала. Дэниел протянул ко мне руку, но я оттолкнула ее.

– Не трогай меня! – прошипела я.

– Я просто хотел понять… хотел понять, как все было… каково тебе пришлось… – Дэниел отвел глаза.

Он умолк в нерешительности. Я окинула его настороженным взглядом.

– Нет, ничего такого я не ожидала, – ответила я. – Вообразить не могла. И – да, я много раз ломала голову, почему Джейкоб сбежал и увез Роу. Наверное, решил, что я стану обузой. Моя беременность его с самого начала пугала.

– Я не хотел… – начал было Дэниел.

– Нет, хотел. Не заставляй меня говорить о Джейкобе. Не лезь не в свое дело. Я была о тебе лучшего мнения!

Лицо Дэниела залила краска стыда. Он опустил взгляд на лежавшую перед ним рыбу. Ее тусклый глаз уставился на него в ответ. Чешуя блестела на солнце. Дэниел взял тряпку и вытер с рук кровь:

– Ты права. Извини. Знаю, каково это, когда хочется изменить то, что уже случилось.

Я усомнилась было в его правдивости, но когда Дэниел поднял голову и наши глаза встретились, я поняла: он говорит искренне. Взгляд Дэниела одновременно и спокоен, и ласков. Казалось, он протягивал мне руку дружбы. А еще я прочла в его взгляде раскаяние, но неполное, частичное. Так бывает, когда тебе стыдно за то, что ты делаешь, но не настолько, чтобы это прекратить.

Я коротко кивнула и опять склонилась над рыбой. Я чувствовала себя не в своей тарелке, словно Дэниел видел меня насквозь. Будто я шла по улице голая и никак не могла найти, где бы укрыться. Мы молча продолжили работу.

Иногда мне казалось, что я хорошо знаю Дэниела. Но порой чувствовала: он вроде бы рядом, но при этом далеко-далеко. Дэниел что-то от меня скрывал. Не хотел открыться. Показывал только часть себя. Мы будто танцевали: я шагну ближе, он отступит на шаг.

Вопросы, которые интересовали Дэниела, я много раз задавала себе. В первые годы на воде я постоянно гадала, почему Джейкоб уплыл и отнял у меня Роу. Годами винила себя. Видимо, я его как-то оттолкнула. Отвратила от себя.

Но прошли годы, и передо мной сложилась новая картина. Я вспомнила другие исчезновения Джейкоба: короткие, временные. За годы нашей совместной жизни их накопилось немало. Когда Роу только родилась, она часами кричала от мучивших ее колик. Тогда Джейкоб сбегал из дома на несколько дней подряд. Ночевал у друзей, предоставив мне одной заниматься дочерью. В нашем доме даже речи не заходило о том, чтобы вставать к ребенку по очереди. Очередь Джейкоба не наступала никогда. Он был обаятельным, веселым, но, как только начинались проблемы, всегда пропадал. Исчезновения вошли у него в привычку. А бегство во время потопа просто стало кульминацией, вот и все.

Порой Джейкоб был способен на благородные поступки, редкие по великодушию, но слабость и желание любой ценой сбежать от трудностей делали его беспощадным. Джейкоб умел говорить красивые речи, но его дела расходились со словами. Выудив все это из памяти, я стала винить Джейкоба, и только его.

Я не сказала Дэниелу, что Джейкоб один раз звал меня уплыть с ним. Сообщали, что на нас надвигается вода. Джейкоб нервничал все больше и больше. Не верил, что лодка, которую строил дед, сможет вместить нас всех – или что дед закончит ее в срок.

Я была в огороде. Пропалывала овощные грядки. Выдернула одуванчик и бросила в ведро.

Джейкоб поглядел на дом напротив и поморщился. Все окна были заколочены изнутри. Стоило пройти мимо, и в нос сразу ударял запах разложения. Сосед не выходил на улицу уже несколько месяцев. Мы не знали, жив ли он там.

– Нужно уплыть пораньше, – проговорил Джейкоб.