После пожара

– И правильно. – Я уже улыбаюсь во весь рот. – Не то мне пришлось бы доложить Центурионам, и я бы ужасно расстроилась, глядя, как тебя запирают в ящик.

– Значит, нам обоим повезло, что я этого не сказал. – Нейт закидывает руку мне на плечо. – Верно?

У меня перехватывает дыхание. Я вся как будто оцепенела от ощущения его мозолистых пальцев на моем голом плече, от тепла его руки на моей спине. Я пытаюсь что-то сказать, выдавить хоть слово, но тщетно, потому что мозг превратился в кашу и голосовые связки отказываются работать. Однако если Нейт что-нибудь и заметил, то не подал виду. Он просто подталкивает меня вперед, к пикапу.

Не заметил, не заметил, шепотом убеждает меня внутренний голос. Да и с какой стати? Ты для него как младшая сестра, и ничего в этом такого – подумаешь, обнял сестренку за плечо.

Внутренний голос прав, но я все равно приказываю ему заткнуться. Сама знаю, именно так Нейт меня и видит, именно так и считает, и бόльшую часть времени меня это устраивает. Однако иногда в голову приходят такие мысли, от которых щеки пылают огнем, а желудок кувыркается, точно акробат.

– Идем, – говорит мне Нейт. – Посмотрим, чем можно поживиться.

Но к тому времени, как мы подходим к пикапу, в кузове осталась лишь пирамидка из желто-коричневых коробок почтовой службы «Ю‑пи-эс», адресованных Джеймсу Кармелу. Пока мы разглядываем коробки, рядом с нами встает Эймос – на его лице написана смиренная гордость выжившего в бою героя, словно он не просто съездил до города и обратно, а только что в одиночку победил самого Змея.

– Это нужно отнести в Большой дом, – говорит он. – Давай, девочка, шевелись.

Я закатываю глаза и хватаюсь за ближайшую коробку, но она оказывается такой тяжелой, что я едва не обрываю руки. Нейт тут же предлагает помочь, но я упрямо мотаю головой – типа сама справлюсь, – поудобнее берусь за коробку и шагаю через двор. Позади Эймос начинает пересказывать Нейту подробности своей поездки во Внешний мир – этого эпичного, рискованного квеста по главному торговому центру округа Лейтон.

Я пересекаю двор, поднимаюсь на крыльцо Большого дома, ногой в ботинке стучу в дверь. Изнутри доносятся голоса и шаги. Из-за тяжелой коробки руки дрожат все сильнее, но вот наконец дверь открывается, и я вижу перед собой улыбающуюся Беллу.

– А, Мунбим, – говорит она. – Эймос вернулся?

Киваю.

– Несколько минут назад.

Улыбка Беллы становится шире.

– Господь благ, – выдыхает она. Ее взгляд падает на мою ношу. – Что это тут у тебя?

– Посылка для отца Джона, – поясняю я, будто и без того непонятно.

– Как мило, что ты ее принесла! А чем заняты наши здоровяки-Братья, если позволяют хрупкому созданию вроде тебя таскать такие тяжести?

– Я хотела помочь, – говорю я, хотя это неправда. На самом деле я хотела раздобыть свежий пончик или шоколадку, а когда не вышло, решила произвести впечатление на Нейта. Но моя ложь звучит красивее.

– Ты такая умница. – Белла отходит в сторону. – Входи, Сестра.

Благодарю и, пошатываясь, прохожу за дверь. Нижний этаж Большого дома представляет собой огромное помещение с камином, диванами и креслами по одну сторону и кухней – по другую. Как всегда, здесь полно народу. Эсме, Лена и Стар громко приветствуют меня; с полдюжины ребятишек, с шумом и смехом носившиеся туда-сюда, отрываются от беготни, глядят в мою сторону, делают вывод, что я определенно не представляю интереса, и возвращаются к своему занятию.

Стены завешаны яркими рисунками многочисленной детворы, для которой Большой дом – действительно дом, черно-белыми фотографиями пустыни и Базы, цитатами из Библии в рамочках и рукописными оригиналами воззваний, расшифрованными Джейкобом Рейнольдсом. На полу – коврики всевозможных цветов и размеров, многие настолько истерлись, что через них проглядывают деревянные половицы. Повсюду разбросаны игрушки – машинки, пазлы, самолетики, мячи – и книжки, этого добра здесь больше, чем на всей остальной Базе.

Хорошо быть ребенком отца Джона, шепчет мне внутренний голос, пускай даже неродным. От такой явной ереси я охаю вслух. Нервно сглатываю, слюна попадает не в то горло, и я закашливаюсь.

Белла обеспокоенно хмурит брови:

– Мунбим, что с тобой?

– Все… нормально, – хриплю я, пытаясь наполнить легкие воздухом. – Куда это поставить?

– Ты сама сказала, посылка для отца Джона.

Ну ясное дело. Киваю.

– Ты же знаешь, где его кабинет, – говорит Белла. – Ступай наверх. Он будет рад тебя видеть.

Я опять киваю и осторожно пробираюсь к лестнице. Понятия не имею, смогу ли подняться наверх с этой идиотской коробкой или скачусь вверх тормашками и сверну себе шею, но Белла и остальные не сводят с меня глаз, поэтому я делаю глубокий вдох и ставлю ногу на первую ступеньку.