После Шоколадной Войны

День угасал, укутывая кампус в длинные тени, пряча окна и двери, кусты и аллеи, резиденцию и скрывая от глаз места, где можно было бы спрятаться. Арчи всегда воображал затаившихся предателей, наблюдателей где-нибудь в тени или за углом, стоящих за окнами, ждущих у закрытых дверей. И он всегда был на стороже, в напряжении, готовым к неожиданностям, собрав в себе силы, широко открыв глаза и прикрываясь хладнокровием. Вокруг был гнилой мир, полный зла и предательства, и все это время нужно было стоять на цыпочках в готовности к бою, умея перехитрить, обвести вокруг пальца каждого, кто попадается на твоем пути. Арчи соглашался с граффити, однажды увиденной на кирпичной стене где-то в центре города: «Если не ты — то тебя».

Он услышал у себя за спиной шаги, и в тот же момент в его ушах прозвучал голос:

— Наблюдаешь за привидениями, Костелло?

Арчи не обернулся, он слегка поморщился, но у него внутри все съежилось от неожиданности. Внезапное появление Брата Лайна привело его к некоторой растерянности. Ему не нравилось быть застигнутым врасплох, даже Лайном. Он сохранял спокойствие, ожидая, что Лайн, обойдя, появится в его поле зрения. Пока у Лайна на лице был удовлетворенный взгляд, словно ему предоставили своего рода преимущество. Он был одет в черно-белое — в черный костюм с белой рубашкой, подпоясанной белым пояском.

В кампусе было тихо. Где-то на другом конце улицы воздух разрывался звуком проезжающей машины с прогоревшим глушителем.

— Столь поздний час, а ты тут шныряешь, Костелло? — спросил Лайн.

«Шныряешь» и «Костелло». Лайн попал в точку, найдя точные слова и произнеся их так, что они зазвучали зловеще и подозрительно. Словно «шныряя» здесь, Арчи делал что-то запретное, грязное и бессовестное. И «Костелло». После занятия должности директора, Брат Лайн называл всех учащихся по их фамилии, держась с ними строго. Он вообще никогда ни с кем не вел себя запанибратски. Теперь он обращался с учащимися так, словно они были мелкими сошками, сущими субъектами в королевстве Его Величества Лайна Первого.

Арчи вздрогнул, не выбирая ответа на не требующий такового вопрос Лайна, для которого вопрос сам по себе был важнее, чем ответ. Вопрос, и как он задан, с этакой слабой ухмылкой, сводящей его губы в кольцо. Но Арчи знал методы Лайна, и Лайн знал, что он с ними знаком, и Арчи позволил себе улыбнуться. Улыбка, говорящая Лайну, что все это он как раз понимает. И тогда Арчи решил ответить, увидев, что это самый подходящий момент, чтобы посадить Лайна на кончик копья.

— Только проверка слухов, — сказал Арчи. — Кто-то из соседей жалуется на детские шалости: иногда переодевшись в белое, кто-то скрывается на стоянке среди машин и за чем-то наблюдает.

В глазах Лайна на мгновение промелькнула вспышка, словно холодный луч солнечного света коснулся поверхности озера. Его лицо было невыразительным, но Арчи почувствовал напряжение в мякоти щек Лайна. Они с Лайном все время были на ножах, показывая друг другу зубы, играя во всякие неспокойные игры.

Лайн чуть заметно взмахнул правой рукой, пропуская удар Арчи, показывая, что он понял, что это было устное возмездие.

— В школе какое-то время было тихо, — сказал Лайн, тон его речи был теперь более открыт, словно некая вступительная часть закончилась, и настала пора перейти к делу. — Ты начал их проверять.

Арчи знал, кого он подразумевает под словом «их».

— Я должен выразить свое восхищение, Костелло, тобой и твоими методами. Я знаю, что принимаемые тобой дополнительные меры действуют, но ты держишься отдельно. И жизнь становится гладкой, не так ли?

Несколькими месяцами ранее между ними был разговор уже после «шоколада» и непосредственно после принятия Лайном поста директора «Тринити»: «Знаешь, Костелло, жизнь в «Тринити» может быть очень легкой и приятной для нас обоих», — сказал Лайн. — «Я хочу продолжить замечательные традиции «Тринити», сделать ее лучшей подготовительной школой в Новой Англии. Что еще зависит как от преподавателей, так и от учащихся. Ушедший на пенсию наш дорогой директор, был замечательным человеком, но он так и не понял учащихся, Костелло. Он не был бдительным». — Бдительным. Это слово зычно соскочило с языка и губ Лайна, неся в себе особый смысл, слово подпрыгнуло в воздухе и повисло. Арчи кивнул. Он понимал, о чем говорил Лайн. — «Я — бдительный и всегда стараюсь быть таковым, а также знаю, что парням нужны их игры, спорт, и они иногда должны давать волю своему характеру, когда это может быть возможным, и я это понимаю и допускаю, но в пределах допустимого. Чтобы это не становилось препятствием для высоких целей и задач «Тринити» и ее администрации».