После Шоколадной Войны

Когда зазвонил телефон, то Картер тут же поспешил ответить, трубка моментально оказалась у него руке. За последние несколько дней он стал нервным и возбужденным, периодически оглядываясь через плечо, чтобы убедиться в том, что за ним никто не следит (что чуть не превратилось в паранойю). Обычно Картер всегда был спокоен и никогда не нервничал, и даже перед самым началом футбольного матча он мог на пару минут задремать, а ночью он тут же засыпал, как только его голова касалась подушки. Однако в последние дни его замучила бессонница. Ему казалось, что над ним висит черная туча, готовая в любой момент разорваться и обрушить на его голову множество бед. И как только раздался телефонный звонок, он повел себя так, словно ему был брошен вызов.

— Алло, — он легко бросил слово, словно у него было замечательное настроение.

В трубке было тихо, но ощущалось и чье-то присутствие на том конце линии — чье-то еле слышное спокойное дыхание.

— Алло, — снова повторил он, стараясь, чтобы в его голосе не слышалась осторожность. — Что, неправильно набран номер, приятель? — здорово: бойко и смело. Но капелька пота оставила холодную дорожку, протянувшуюся от его промежности до пятки.

Это еще не все.

Картер подумал, что черт со всей этой бравадой, и решил повесить трубку.

Тот, кто ему звонил, удачно выбрал момент, чтобы начать говорить именно тогда, когда Картер собрался оторвать трубку от уха.

— Зачем ты это сделал, Картер?

— Сделал что? — автоматически спросил он, хотя его нутро застонало. Арчи хорошо знал, что это сделал он.

— Ты знаешь…

— Нет, я не знаю, — продолжил он, не допуская ничего, и просто упражняясь в контроле над собственным голосом, для его ушей звучащим забавно.

— Не хочу тебе все это пережевывать, — задребезжал голос в трубке.

Был ли это голос Арчи, он не был уверен. Арчи был неплохим актером и подражателем. Картер был хорошо знаком с этим по встречам и собраниям «Виджилса».

— Смотри, я не знаю, о чем ты говоришь.

— Тебе станет намного легче, если ты признаешься, Картер.

— Признаюсь в чем?

Голос в трубке притих, а затем начал хихикать. Непристойный смех зазнайки, произнесшего по телефону нечто неприличное.

— Фактически, мы не нуждаемся в твоем признании, но оно могло бы чуть-чуть освободить твою совесть, и ты бы почувствовал себя лучше, и твой сон стал бы спокойней…

Картер аж подпрыгнул, приказывая себе взять себя в руки. Он знал тактику Арчи. Он знал, как Арчи гордился своей интуицией и проницательностью, стреляя словом в темноту и попадая в яблочко. Как и сейчас, когда он предположил, что Картер плохо спит по ночам. Надо было быть осторожным. Не дать ему высказаться, уйдя от разговора.

— Ты все еще слушаешь, Картер, и что ты об этом думаешь?

— Думаю о чем? — переспросил Картер с уже командным тоном. Он успокоился, почувствовав, что он уже готов говорить по телефону. Словно сидя в окружении ему было нужно провести отвлекающий, обманный маневр, чтобы оценить силы противника — ударить и отступить.

— О, Картер, Картер… — вдруг с сочувствием и с полным пониманием в голосе.

— И что же это за «О, Картер, Картер»-дерьмо? — грубо ответил Картер почувствовав себя лучше.

— Что, несчастный ублюдок, ты не видишь? Если не ты сделал это, то не спешил бы повесить трубку. Господь с тобой, Картер, ты не прав, написав все это.

Картер знал, что, говоря по телефону, он, так или иначе, шел в западню. Он должен был повесить трубку сразу и сделать это прямо сейчас, но не смог.

— Смотри, — сказал Картер. — Я знаю, кто ты, и знаю, что ты пытаешься сделать. Запугать. Арчи, я тысячу раз видел, как ты это проделываешь. Но на этот раз не сработает. Я не писал того письма. У тебя нет никаких доказательств, и не будет, потому что я этого не делал.

На другом конце линии установилась тишина.

И затем смех.

Картер приказал себе: «Повесь трубку. Повесь, пока ты на шаг впереди его».

Но он этого не сделал и на этот раз. Его остановил смех, в котором было что-то не дающее выбраться ему из западни.

— Ты — жалкий членосос, Картер. Никто не упоминал письма, и никто о нем не знает…

В голове у Картера бешено запрыгали мысли. Он знал о совершенной им фатальной ошибке, и ему придется пойти на попятную.

— На встрече «Виджилса», когда отменился визит епископа… — начал он.

— Письмо не было упомянуто. Никто не знает о нем, Картер, кроме Брата Лайна, Арчи Костелло и парня, который его написал — тебя, Картер.

Картер попытался сдержать вырывающийся из него стон.

— Ты заплатишь за это, Картер, — теперь этот голос был знаком, теперь это был Грозный Арчи Костелло. — Жалкий предатель. Мне жаль тебя, Картер…

Картер открыл рот, чтобы оправдаться и сказать Арчи все, что он о нем думает…

Но связь прервалась.

И среди звуков прерывистого тона он услышал эхо отвратительного, инсинуированного голоса: «Мне жаль тебя, Картер…»

---

Брат Лайн тянется к пакету, лежащему перед ним на столе, который несколькими минутами раньше был доставлен специальной почтой. Его кабинет залит полуденным солнцем.